— Бери ведро и иди, — сказал он Мустафе. — А ты, — это уж Пашке, — на водку не рассчитывай, спирту Клавка тоже не даст, нет у нее.
— Уж вызнал? — ревниво огрызнулся Пашка. — Для меня найдется. Я не разговоры с ней разговаривал, я ее пораньше тебя узнал. И поближе!
— А теперь не будешь знать. Никак! — Николай Иванович встал. — Дуй в поле, а то…
— Что «а то»?
— Морду набью, вот что, подлец! Ребенка бы постыдился!
Мустафа взял ведро и ушел. Пашка сердито сел в кабину:
— Крутни-ка, ребенок! — приказал мне.
Заводная ручка торчала в храповике под радиатором, стартер у Пашки не работал. Я боялся, что не проверну мотор, но компрессии не было совсем, и я крутил его, как пахтонку.
— Давай, давай! — кричал Пашка. — Я вот колечки ей сменю, карбюратор новый достану и…
Мотор затрещал, захлопал, окутался дымом. Я бросил ручку Пашке под ноги и захлопнул дверцу кабины. Он привязал ее изнутри супонью: запоры не работали.
— Сволочь, — сказал Николай Иванович. — Жрать бы только, пить да с бабами… Такую машину угробил!
Полуторка, прыгая на рытвинах, поскакала к дороге.
— Недели через полторы начнем жнитво, — сказал Николай Иванович, — к этому времени быков надо обучить. Сильно они тебя?
Я сказал, что не очень, штаны вот жалко, других нет.
— Ладно, не тужи. Я дам тебе новый мешок, пусть мать покрасит и сошьет другие. В понедельник начнете обучение. Один ты не сладишь, будете вдвоем с Васюком. За обучение начислим аккордно по пятьдесят рублей за быка — хорошие деньги. В ФЗО мастеру так платят за каждого ученика. Договорились?
Я был рад обучать с Васюком — он самый ловкий среди пацанов и знает быков и лошадей лучше всех. Весной он обучил под седло Визгушку для Николая Ивановича, злую и коварную кобылицу, от которой давно отступились. А с быками ладил запросто. Но меня совсем не привлекали быки. Далеко в степи клубилась дорожная пыль за Пашкиной полуторкой — моя мечта, заветная, давняя.
— Договорились, — сказал я, потупившись. — Только лучше бы к трактору.
— Знаю, — сказал Николай Иванович. — Но зерно отвозить тоже надо, грузовиков нет. Осенью пойдешь на трактор, а потом и шофером станешь, может быть, не торопись. У нас всего одна полуторка, а вот кончится война, все машины пойдут к нам, в деревню, шоферов понадобится много, и ты первый поедешь на курсы, я обещаю.
— Побожись!
Николай Иванович засмеялся:
— А если скажу «честное комсомольское», поверишь?
— Поверю.
— Честное комсомольское! Сделаю все, чтобы ты стал шофером! — Николай Иванович сказал это серьезно, торжественно.
