После обеда гости стреляли по кокосам с завязанными глазами, и тот, кому удавалось сбить плод, получал поцелуй от именинника (мужчинам тоже полагалась такая награда).
Мэри воспользовалась старым винчестером Марты и выиграла три самых страстных поцелуя за вечер.
– С полусотней, Барашек! – мурлыкала она, глядя на выросших Патрика и Грегори, которые отправились за своими кокосами.
– Ты мой дружочек, – ответил он, обняв ее за талию.
Что за жизнь тогда была! А потом вышел «Старик и море»: миновал долгий период забвения, мир снова помешался на Эрнесте Хемингуэе. Восторженные отзывы, продажи и Нобелевская премия – кажется, большего и желать нельзя!
37. Кетчум, Айдахо. Сентябрь 1961
Из леса Мэри видит, что к дому приближается машина. Во всяком случае капот однозначно нацелен на дом, теперь формально считающийся ее. Небо этим утром такое высокое и бездонное, что автомобиль кажется крохотным. Сердце обрывается. Гости.
Подойдя чуть ближе, она видит старенький «фордик», до того побитый, точно его забросали камнями индейцы айдахо. Из машины выходит мужчина, он заглядывает в одно из окон гостиной, прижимая ладони к стеклу. Потом отступает назад, оглядывая мощные очертания дома, словно оценивая силу противника. Лица поначалу не видно: шляпа да воротник. Но когда мужчина направляется обратно к машине, Мэри узнаёт его.
Эрнест перевернулся бы в гробу, если бы увидел Гарри Куццемано на пороге своего дома.
– Миссис Хемингуэй! – окликает он. И улыбается как ни в чем не бывало. Пожалуй, с возрастом он стал посимпатичнее, легкая полнота ему шла – она смягчила угловатость черт. Шрам, который при их последней встрече в отеле «Ритц» был багровым («от своих досталось», кажется, так он объяснял тогда в лобби-баре), цветом теперь почти не выделялся на фоне щеки, хотя все так же ее уродовал.
– Как я рад вас видеть. – Он мягко пожимает ей руку.
– Мистер Куццемано, какой сюрприз.
Мэри ощущает, что он разглядывает ее. Пожалуй, она сильно изменилась с парижских времен.
Его лицо принимает скорбное выражение.
– Миссис Хемингуэй, я сочувствую вашей утрате.
Мэри кивает в ответ.
Ей всегда было немножко жаль Куццемано, ведь на этого человека частенько обрушивалась вся сила гнева Эрнеста. А с другой стороны, Гарри постоянно сам нарывался, как зверь, что вытягивает шею, подставляясь под лассо, – своими назойливыми письмами, поздними телефонными звонками и объявлениями во французских газетах насчет злосчастного саквояжа. Создавалось впечатление, что Куццемано пойдет на что угодно, лишь бы привлечь внимание Эрнеста.
