Заботливо уложив больного в гамак, мы отправились в дальнейший путь. О фантастических скалах или таинственном городе никто из нас уже не думал, так мы были обеспокоены несчастным случаем, и хотели как можно быстрее выбраться из этих враждебных мест.
Через двадцать часов мы достигли наконец склонов Пико, где в настоящий момент стоим. Здесь мы останемся до утра.
Под Пико, 148 часов после полуночи.
Мы наконец вздохнули спокойнее; кажется, нам удастся сохранить Томаша. Теперь он спит, это знак, что кризис болезни уже миновал. Мы стараемся вести себя как можно тише, разговариваем только шепотом, чтобы его не разбудить. Может быть, этот сон его спасет.
Боимся только, как бы собаки не наделали шума своим лаем, потому что сейчас разбудить Томаша значило бы убить его. Поэтому кто-нибудь из нас неустанно дежурит около собак: если бы кто-то из них залаял — мы немедленно выкинули бы ее из автомобиля. Но, к счастью, собаки ведут себя спокойно. Селена, его любимая сука, неподвижно сидит возле его гамака, как бы на страже, и не спускает глаз со своего больного хозяина. Я уверен, что это умное животное полностью отдает себе отчет в состоянии хозяина. В ее глазах столько жалости и тревоги… Когда кто-либо из нас приближается к больному, она тихо рычит, как бы предостерегая, что она охраняет хозяина и не даст сделать ему ничего плохого, а потом начинает слегка помахивать хвостом, давая понять, что верит в наши добрые намерения и радуется проявлению заботы о нем.
По другую сторону гамака сидит Марта. Уже около ста часов она почти не разговаривает, только в тех случаях, когда должна посоветоваться с нами относительно больного. Я не могу вообразить себе больших страданий.
Под Пико, перед восходом Солнца на третий день.
Самая высокая вершина Пико уже блестит на солнце; через три или четыре часа и здесь, внизу, наступит день. Всю ночь мы видели перед собой серебряную от света Земли стену огромной горы, теперь эта стена посерела и потемнела по контрасту с сияющей на солнце вершиной.
Подобно Трем Головам Пико не является кратером, скорее гигантским обломком разрушенного горного кольца. Мы стоим у подножия его самой большой вершины, торчащей в северо-западном направлении. Она в этом месте почти отвесно обрывается к долине. Голова может закружиться при виде ее огромной высоты, тем более заметной, что вокруг простирается гладкая равнина.
Трудно понять, что могло вызвать разрушение этого кольца, от которого осталась только эта вершина. Может быть, гора, образованная из мягкого камня, разрушилась под воздействием смены температур, а возможно, ее размыла вода?
