Одиссея Грина - Филип Хосе Фармер

Уже два года Алан Грин жил без малейшей надежды. С того дня, как его корабль рухнул на эту планету, он отдался на милость судьбы, дочери случая и статистики. Шанс на то, что в ближайшие сто лет сюда залетит еще один корабль, был мизерным, значит глупо сидеть без дела и ждать спасения. Как ни противна была ему эта мысль, предстояло прожить здесь всю оставшуюся жизнь и выжать как можно больше сока из этой репы планетарной величины. Но выжал он немного, скорее, сам оказался выжатым до предела. Вскоре после крушения его обратили в рабство.

И вот блеснула надежда.

Она пришла через месяц после его назначения старшим над кухонными рабами герцога Тропэтского. Пришла в тот момент, когда он стоял во время обеда позади герцогини.

Именно герцогиня Зьюни бесцеремонно переместила его из ранга простой рабочей скотинки на эту лакомую, но опасную должность. Почему опасную? Потому что герцогиня была самовлюбленна, ревнива и завистлива. При малейшем подозрении в охлаждении с его стороны он мог потерять жизнь или любую из конечностей. Он знал, что случилось с двумя его предшественниками, и это помогало ему быть предельно чувствительным к каждому ее жесту, к любому желанию.

В то утро он стоял, а она сидела за длинным обеденным столом. В одной руке он держал свой знак старшего — небольшой белый жезл, увенчанный красным шаром. Этим жезлом он указывал рабам, куда ставить блюда, кому налить вина, от кого отогнать мух.

Он руководил и теми рабами, которые вносили и усаживали бога-хранителя домашнего очага на подобающее ему место, и теми, что наигрывали нечто вроде музыки. Время от времени он наклонялся к ушку герцогини Зьюни и шептал строки из какой-нибудь любовной поэмы, расхваливая ее красоту, предполагаемую неотразимость и свою пламенную и, видимо, безнадежную страсть к ней. Зьюни обычно улыбалась, повторяла формулы благодарности — самые краткие — или смеялась над его забавным акцентом.

Герцог сидел на другом конце стола. Он не обращал внимания на этот флирт. Не обращал он внимания и на так называемый секретный коридор в стенах замка, по которому Грин пробирался в покои герцогини. Этого требовал обычай. Точно так же обычай требовал сыграть роль разъяренного мужа, если Грин надоест ему или выведет из себя. Тоща герцог публично обвинит Грина в прелюбодеянии. Этого было достаточно, чтобы держать Грина в страхе, но была и еще одна причина бояться, которой герцог не учитывал. Это был Элзоу.