Светящийся ореол земной атмосферы, с той минуты, когда Солнце коснулось его, стал похож на кроваво-красный венец, окружающий огромное черное пятно, единственное на всем небосклоне, где не горели звезды. Около часа потребовалось солнечному диску, чтобы зайти за этот черный, окруженный пламенем диск. И в течение всего этого времени венец становился все более кровавым и широким. В ту минуту, когда солнце окончательно скрылось, он был настолько ярким, что при его свете можно было наблюдать окружающий пейзаж, залитый оранжевым светом. Черное пятно Земли выглядело теперь как зияющий зев какого-то колодца, вырытого прямо в звездистом небе. А из-за пламенного венца выступали на восток и на запад два снопа пламени, два фонтана светящейся золотистой пыли, подобные тому, какой мы видели при заходе солнца.
Освещение на Луне стало тем временем из оранжевого красным, было похоже на то, как будто кто-то залил кровью мрачную пустыню перед нами.
Нам пришлось остановиться, так как при этом кровавом и слабом освещении трудно было различать дорогу. Вместе с темнотой, после исчезновения солнца, на нас обрушился и пронизывающий холод. Закутавшись, мы сжались в кучу в надежде, что скоро Солнце вновь покажется. Над нами все так же сиял огненный венец из разноцветного пламени — когда собаки вдруг начали выть, сначала тихо, потом все громче и отчаянней. От этого воя у нас мороз пошел по коже, вспомнилась ночь перед смертью О’Тамора, когда Селена точно так же выла, приветствуя смерть, входящую в наш автомобиль. И внезапно перед нами во всем своем отчаянии предстала страшная безнадежность нашего положения; нам казалось, что эти огни и сияние разгорелись над нашими головами в насмешку над умирающими, на которых даже солнце уже не хочет смотреть…
В резервуаре оставался запас воздуха только на двадцать часов.
По прошествии двух часов край солнца начал выходить из-за западной части черного земного диска, а пламенный ореол медленно уменьшался и гас. При виде солнца я испытал неожиданное удивление, я уже привык к этой кровавой ночи, мне она казалась предвестницей той глубокой, вечной ночи, которая окутает нас в отсутствие солнца, и возвращающийся день был для меня чем-то невероятным. А потом, не знаю почему, у меня возникла надежда, как будто с появлением солнца какое-то чудо могло нас спасти.
— Мы будем жить! — воскликнул я неожиданно с такой уверенностью, что глаза моих спутников обратились ко мне с вопросом и надеждой.
