До сих пор мы все еще движемся по светлой полосе, тянущейся от Коперника. Она представляет для нас удобную и ровную дорогу И направление ее на северо-восток нас полностью устраивает, так как она приведет нас прямо к плоскости между Архимедесом и Тимохарисом, которую нам надо пройти. Архимедеса пока совершенно не видно, так как мы находимся на равнине. В той стороне, где он должен находиться, виднелись только мелкие возвышенности, похожие на россыпь скал среди моря. По-видимому, это группа «кратеров», расположенная под 11° западной долготы и 19° северной широты. Мы надеемся проехать их еще до захода солнца. А потом — на север, все время на север, как можно дальше от той страшной широты, где рядом со зловещим серпом Земли прямо над головами стоит убийственное солнце. Да, совсем не похож на наше земное, животворящее солнце этот ленивый белый и раскаленный шар, — это какой-то алчный и язвительный бог, пожирающий и уничтожающий все вокруг! А мы четверо — единственные живые жертвы, которых он высмотрел себе в этой пустыне смерти! Мы должны уйти от него, прежде чем он снова выплывет на черный, вытканный золотом небосклон.
Я прерываю свои записи. Варадоль, занявший место Томаша, кричит мне, что теперь моя очередь встать у руля автомобиля. Другие уже спят. Марта, как обычно, лежа в своем гамаке, склонила голову на грудь Томаша, единственного среди нас счастливого человека!
Первый лунный день, 4 часа после захода Солнца,
на Море Имбриум, 10° з. д. 20°28’ с. ш.
Уже началась ночь, долгая ночь, для которой земные сутки являются частичками меньшими, чем часы для земной ночи. Земля, клонящаяся к югу, горит над нами, как огромный, светлый циферблат. По движению тени по ее диску мы легко можем определить время. Во время захода Солнца она была в первой четверти, в полночь диск будет полностью свободен от нее, а на восходе Солнца — она снова будет видна лишь на четверть. Роль минутной стрелки на этих небесных часах играли части света. По их уходу в тень мы можем определять часы, которые являются чем-то вроде минут в наших семидесятипятичасовых сутках.
После захода Солнца сразу стало так холодно, что у нас возникло ощущение, что из горячей ванны мы выскочили прямо в бассейн с ледяной водой. Заход Солнца приготовил нам и приятную неожиданность: мы ожидали после него немедленного наступления ночи, а тем временем еще довольно долго было светло. Это немного напоминало наши сумерки.
Когда мы выехали из тени мелких кратеров, о которых я вспоминал до этого, закончилась стекловидная полоса, по которой мы двигались последние сто километров. Мы уже приближались к двадцатой параллели, двигаясь прямо на север, когда солнечный диск, белый и блестящий, как днем, начал медленно опускаться за горизонт. Нас вдруг охватила тоска по этому исчезающему светилу, которое вновь предстанет перед нами только через четырнадцать дней. Мы все столпились около западного окна нашего автомобиля. Марта обратила плоские ладони в сторону уходящей дневной звезды и распевным и монотонным голосом запела индусский гимн, которым факиры на Земле прощаются с уходящим солнцем.
