– Вы врете. Я знаю, что врете, так что не стоит отрицать.
Надо сказать, у тренера очень чувствительная кожа и он часто краснеет. Каждый раз, когда Роулинз заканчивает пробежку или, к примеру, песочит игроков, он весь красный как рак. Но настолько пунцовым я не видел его еще ни разу. Сейчас его лицо такого же глубокого бордового цвета, как вымпел нашей команды Crimson Tide[4] над его столом.
– Ты называешь меня вруном? – говорит он, судорожно втягивая воздух. – Глядя мне в лицо?
– Слушайте, – говорю более мягко, – я знаю, вы не врун. Я не это имел в виду. Мне просто… Мне нужны ответы, вот и все. Знаю, вы что-то скрываете, и уверен, причины у вас есть, но сейчас мне нужно, чтобы вы мне все честно рассказали.
– Что происходит, Тай? Я тебя прямо не узнаю.
– На следующий вечер после похорон выяснилось нечто очень странное. Мама нашла… вернее, наткнулась кое на что. И лучше бы мы этого не знали.
– Ты думаешь, это как-то связано с тем, что твой отец решил уйти из команды?
– Практически уверен, – невозмутимо отвечаю я.
– Но не на сто процентов?
– Я уверен. Просто не хватает кое-какой информации, и я надеялся, что вы мне поможете восполнить пробелы.
– Например?
– Например, почему отец нам никогда не рассказывал…
Роулинз колеблется и нехотя интересуется:
– А конкретнее? О чем, ты думаешь, он тебе не рассказывал?
Я наклоняюсь вперед и кладу локти на стол:
– Хорошо. Допустим, о том, кто такая Мэделин Цукерман.
Я ожидал бурной реакции, но тренер демонстрирует почти спортивную реакцию:
– Никогда не слышал. Кто она?
– Мэделин Цукерман, – повторяю я. – Ну, знаете, мать моей единокровной сестры.
На лице Роулинза снова не дрогнул ни один мускул. Он молчит. Даже кажется, что не дышит. А потом – верный признак того, что битва проиграна, – медленно выдыхает:
– Ну хотя бы об этом ты узнал не от меня.
– То есть вы все-таки ее знаете! – с триумфом восклицаю я.
– Да, мы были знакомы. И даже довольно близко. Вот только ее тогда звали Мэдди. Мэдди Мак Фэдден. Или, точнее, Мак Фэтти[5], так ее называли вообще все. Очень странная девушка, мягко говоря. Никогда бы не подумал, что твоему отцу такая могла понравиться. – Роулинз делает секундную паузу. – Мне жаль, что раньше приходилось все это скрывать от тебя, Тай. Но я не знал, что тебе известно, да и к тому же не хотел ворошить прошлое.
– Ага, только вот мама чувствует себя обманутой. Вы случайно не знаете, почему папа так сильно хотел скрыть это от нее?
– Понятия не имею. Знаешь, Тай, к тебе я всегда относился очень хорошо. Ты ведь знаешь, так? Но вот с твоим отцом у нас… ну, скажем, наша дружба закончилась не лучшим образом, так что меня уж точно не стоит спрашивать о его жизни и особенно о том, что касается Мэдди.
