— Он больше шума посвятил тому, что я отправился на поиски приключений с тобой, а не тому, на какие приключения. Вот как раз и докажу ему, что ты настоящая слизеринка.
Драко рассмеялся. Так же тихо, почти беззвучно. Было очень непривычно слышать такой странный смех...
— Мы с Асторией точно сможем, — кивнула Дафна.
— Так что, Рыжая?
— Я приду. Обязательно приду, — пообещала я и тоже улыбнулась.
— Ты уверена, что тебя отпустят родители? — с сомнением спросила подруга.
— Если что, я сама убегу. Нужно же доказать для начала хотя бы им самим, что я настоящая слизеринка, — сказала я и распустила свои рыжие волосы.
Part 2. Ginger, рrincess and ferret
— Ты никуда не пойдёшь! — ещё раз повторила мама, поджимая губы и приняв воинственную позу руки в боки.
— Пойду! — упрямо сказала я и нахмурилась.
Обычно вид моих нахмуренных бровей заставляет людей дважды подумать, прежде чем вступать в дальнейшие споры, но с мамой подобный фокус не работал.
— Джиневра! — рявкнула она. — Ты не пробыла в нашем доме и месяца...
— Мама, мы договаривались ещё в начале лета, что в августе я с Дафной погощу у Малфоев, — напомнила ей я, — Как там говорят маглы? Договор дороже галеонов?
— Денег, — поправила мама, чуть спокойнее. — Но сейчас всего лишь тридцатое июля!
— Мы с Дафной договорились пойти сегодня на Косую Аллею и купить всё, что нам нужно для школы.
— На какие деньги? У тебя нет ни сикля! А значит, ты останешься дома, пока я их тебе не дам! — радостно воскликнула мама, но я остудила её пыл:
— Я вчера взяла десять галеонов у папы. Он дал мне на учебники и чернила, — мило улыбнулась я и попробовала прошмыгнуть в дверь.
С тех пор, как в июне я приехала в наш дом, то успела поцапаться со всеми, за исключением, пожалуй, папы, Фреда и Джорджа. С мамой мы спорим буквально по каждому поводу, изо дня в день. Недавно Дафна написала мне, что поселившаяся во мне «змея», стала активно развиваться. А мама же, похожая в гневе на разъярённую львицу, относилась к «змеям» как истинная гриффиндорка. Похоже, что в ссорах были виноваты наши полярные характеры.
— Стой, — цепкая рука мамы схватила меня за подол мантии. — Ты хочешь уйти вот так, не попрощавшись?
Первая стадия бешенства мамы — ругательства и гневные восклицания. Но, если я (о, ужас!) не реагирую на них, она в очередной раз начнет говорить о том, что во всем виноват мой факультет "зеленых", что именно он развил во мне черствость, непослушание, и вообще, у меня переходный возраст, и это пройдет. Но когда и это не действует на меня, мама превращается в мою не совсем ушедшую совесть. И тут я впервые теряюсь.
