Мысли Грина переключились на двух землян, пленников Эстории. Он надеялся, что их не будут пытать слишком сильно. В этот самый момент они могли испытывать сильнейшие муки, если тамошний священник вдруг решил подвергнуть их небольшому испытанию на демонизм. Мысль о пытках заставила его потянуться и размять руки и ноги. Через час он должен встретиться с герцогиней. Для этого ему необходимо пройти через якобы секретную дверь в стене башенки с северной стороны, затем вверх по лестнице через проход между стенами, и так до покоев герцогини. Там одна из доверенных служанок проводит его к Зьюни и попытается подслушать как можно больше, чтобы позднее доложить герцогу. Предполагалось, что Зьюни и Грин не знают об этом и относятся к ней как к самой надежной посреднице.
Когда ударит большой колокол храма бога времени Груза, Грин должен подняться со своей скамьи и идти на свою, как он считал, каторжную работу. Если бы эта женщина интересовалась еще чем-нибудь, кроме своей внешности и пищеварения, если бы она не болтала о дурацких дворцовых сплетнях, это было бы не так уж плохо. Но нет, она болтала и болтала, а Грин изнемогал от желания уснуть и не мог отключиться ни на секунду из страха непоправимо оскорбить ее. А это значило…
Малая луна уже коснулась западного горизонта, а большая приближалась к зениту, когда Грин проснулся и вскочил, потея от ужаса. Он уснул и заставил герцогиню ждать!
— Бог мой, что она скажет! — вслух произнес он. — И что мне казать ей?
— Тебе ничего не придется мне говорить, — послышался в ответ гневный голос рядом. Он вздрогнул, повернулся и увидел, что рядом стоит герцогиня. Одета она была в платье, но ее бледное лицо с раскрытым ртом светилось под тенью капюшона. Белые зубы блеснули, когда она начала проклинать его за нелюбовь к ней, за признаки скуки в ее присутствии, за любовь к какой-то паршивой рабыне, никуда не годной, ленивой, безмозглой пустышке-распутнице.
Если бы ситуация не была такой серьезной, Грин, возможно, улыбнулся бы: герцогиня мастерски рисовала собственный портрет. Он попытался остановить словоизвержение, но тщетно. Она заорала, чтобы он заткнулся, а когда он поднес палец к губам и произнес «чш-ш-шш», она закричала еще громче.
— Ты же знаешь, что тебе запрещено выходить из своих комнат после наступления темноты, если герцога нет рядом, — произнес он, беря ее под локоть и пытаясь увлечь к тайной двери. — Если стража увидит тебя здесь, будут неприятности, большие неприятности. Пойдем.
