А Шарлотта совсем растерялась от такой бурной встречи,
Не успевает ответить на столько вопросов сразу:
Хорошо ли доехали?
Вы не очень устали?
Как поживают родители?
Что происходит в Германии?
Шарлотта лепечет: не знаю.
За последние двое суток она почти не раскрыла рта
И теперь потеряла дар речи,
Робеет от всех этих взглядов,
А главное, чувствует себя виноватой
В том, что она оказалась здесь.
Оттилии было понятно смятенье Шарлотты.
Идем, дорогая, я покажу тебе твою комнату.
И они направились к дому под удивленными взглядами.
Она все так же меланхолична, констатировал дед
И добавил: в точности как ее мать.
Бабушка испепелила его яростным взглядом:
Она не желает этого слышать,
Не хочет знать, что он имеет в виду!
Но при этом сама понимала: он прав.
Это сходство просто сразило ее:
Шарлотта – вылитая Франциска,
Похожа на мать и чертами лица, и манерой держаться.
Их связывает общее свойство – печаль.
И встреча, сулившая радость, не обрадовала стариков,
Она обернулась боязнью дурного исхода.
Шарлотта забылась сном на много часов,
Но среди ночи проснулась, вышла из дому
И стала бродить по саду – босиком, в белой ночной рубашке,
Наслаждаясь чувством свободы в эту первую ночь во Франции.
Она любовалась пылью созвездий в пепельно-синем небе,
Гладила нежно деревья, вдыхала цветочные ароматы,
Потом, растянувшись в траве,
Устремила взгляд в небесную бездну:
В контурах облаков ей привиделось лицо Альфреда,
И ее охватило мучительное желание.
Шли дни, а Шарлотта была все так же неразговорчива.
Ее считали здесь слишком замкнутой.
Дети прозвали ее молчуньей,
Им так хотелось бы с ней поиграть,
Но пока что она соглашалась лишь их рисовать.
Оттилия утверждала, что она чрезвычайно талантлива,
Больше того – говорила: у нас обитает гений.
Американка все время поощряла Шарлотту к творчеству,
Покупала ее рисунки, чтоб помочь заработать на жизнь
(Не просто рисунки, а именно ее),
Ухитрилась достать ей бумагу, и это в разгар войны.
Поистине, щедрость Оттилии Мур не знала границ.
На всех сохранившихся снимках она улыбается,
Даром что в этой улыбке чудится что-то странное.
В Вильфранш-сюр-Мер о ней до сих пор вспоминают.
В 1968-м ее замечательный дом снесли.
Вместо него соорудили огромный «престижный дворец».
Часть сада тоже исчезла, там сделали бассейн.
Выжила только пара раскидистых пиний,
Под сенью которых висели когда-то качели.
«Палаццо» надежно укрыто за неприступной стеной,
Преграждающей вход непрошеным посетителям —
Художникам и литераторам, почитателям Шарлотты Саломон.
