Промокнув до нитки, они вбежали в его «берлогу»,
Но девушку не шокировала убогая обстановка
И груды книг на полу.
Альфред велел ей снять мокрое платье, иначе она простудится.
Она разделась без колебаний. Ей казалось, что будет страшно,
Но нет, все совсем иначе:
В ней вспыхнула решимость, граничившая с желанием.
Альфред произнес: Шарлотта…
Он твердил и твердил: Шарлотта…
О, как приятно ей было услыхать свое имя из уст Альфреда!
И снова: Шарлотта… Шарлотта…
Она стоит перед ним обнаженная,
А он осыпает все ее тело, сверху вниз, поцелуями.
Этот путь поцелуев и сладостен, и мучителен,
Их как будто стихийный маршрут, однако, ведет к точной цели —
Ведет к посвященью в любовь.
И она, выгнувшись, стонет: да… да…
Любимый… Альфред…
В свой черед он сорвал с себя всю одежду,
И они очутились в постели,
Перейдя из реального мира в иной —
Мгновенно, без всяких раздумий.
Бывает, раздумья приводят к печальным открытьям.
Они тесно сплелись, и это мучительно сладко.
Сладкая мука страсти…
Он любуется наготой, готовой ему отдаться.
Воплощением жизни, что истерзано жизнью.
Он может мечтать и творить, петь, писать, говорить, умирать,
Но это – единственный миг, за который не жаль пострадать,
Неуемная страсть под покровом невинности.
Все остальное не важно. Их ждет благодать.
Альфред в этом уверен —
Как мужчина и как созидатель.
А она, убежденная в собственной силе, разбита, побеждена,
Ее тело охвачено трепетом,
По лицу пробегают тени.
Это спасается бегством прошлое,
Отступив перед дерзким триумфом любви.
И она отдается с удвоенным пылом —
Так повелело ей счастье.
