Я никогда не пытался докопаться до истины — не хватало времени. Но чудеса в ту пору были в моде — ангелы и тому подобное[4]. Я описал случившееся, разбавил сентиментальными фразами, снабдил версией, что бытовала у крестьян, и отправил свой очерк в газету. В Штатах эту историю приняли на «ура». Тогда события подобного рода вызывали особый, и вполне объяснимый, интерес.
Однако (не знаю, сможете ли вы понять) в процессе работы меня все больше увлекала эта история. Мне страшно захотелось узнать, что же произошло на самом деле. И мне не оставалось ничего иного, как поехать и осмотреть место события. Там сохранились еще две стены, и на одной из них ясно выделялось темное пороховое пятно, напоминавшее своими очертаниями огромную собаку.
Окрестные крестьяне испытывали смертельный ужас перед этим пятном. Они называли его «Псом смерти» и с наступлением темноты опасались проходить мимо.
Суеверия всегда вызывали мой интерес, и я захотел увидеть женщину, причастную к этому событию. Оказывается, она не погибла, а в числе других беженцев оказалась в Англии. Я постарался отыскать ее следы. И обнаружил, что она осела в «Трирне», Фолбридж, Корнуолл.
Я кивнул.
— Моя сестра приютила бельгийских беженцев в начале войны, человек двадцать.
— Ну вот, я и решил, как выдастся свободное время, повидаться с этой женщиной. Хотел услышать от нее самой, что же там все-таки произошло… Однако меня постоянно одолевали какие-то дела, и случай этот постепенно стал стираться в памяти. А в Корнуолл моя журналистская судьба ни разу меня не забрасывала.
Я бы так и забыл обо всем этом, если бы вы не упомянули о Фолбридже.
— Надо будет расспросить сестру, — сказал я. — Она, возможно, что-нибудь об этом слышала. Правда, все бельгийцы давным-давно репатриированы.
— Разумеется. Тем не менее, если ваша сестра что-нибудь знает, буду рад получить от вас весточку.
— Это я вам обещаю.
На этом разговор закончился.
2
На следующий день после моего приезда в «Трирн» я вспомнил ту рассказанную мне Райаном историю. Мы сидели с сестрой на террасе и пили чай.
— Китти, — сказал я, — не было ли среди твоих бельгийцев монахини?
— Ты, видимо, имеешь в виду сестру Марию-Анжелику?
— Ну-у… да, — ответил я осторожно. — Расскажи мне о ней.
— О, дорогой, она личность совершенно необыкновенная. Кстати, она все еще здесь.
— Что? В доме?
— Нет-нет, в деревне. Доктор Роуз — ты помнишь доктора Роуза?
Я покачал головой.
— Я помню, тут у нас практиковал какой-то восьмидесятитрехлетний старец.
