А надо сказать, что королевины кудри были темнее ночи, а у короля во времена молодости и у его дочери ныне — золотые, как утро. Впрочем, задел короля отнюдь не уничижительный отзыв о собственной шевелюре, но двойной смысл фразы в целом. Его величество терпеть не мог остроты любого вида и сорта, а каламбуры — в особенности. Он не был уверен, к кому именно относятся слова королевы и подразумевается ли цвет волос — или, чего доброго, корона. Ибо, если уж ее величество не желает проглотить обиду, могла бы заодно и слова не глотать!
Король развернулся на втором каблуке и вернулся к супруге. Королева все еще пылала гневом, ибо сознавала свою вину — или знала, что супруг считает ее виноватой, а ведь это, по сути дела, то же самое.
— Дражайшая королева, — изрек монарх, — двуличность во всех ее проявлениях крайне предосудительна в отношениях супружеских пар любого ранга, не говоря уже о венценосных, а наиболее предосудительная из форм, в кои облекается двуличность, суть каламбур.
— Ну вот! — вздохнула королева. — Отпустишь шутку — а ее того и гляди схватят на лету! Нет на свете женщины несчастнее меня!
И вид у нее сделался такой удрученный, что король заключил супругу в объятия и они присели рядышком — посоветоваться.
— Ты в силах это вынести? — вопросил король.
— Не в силах, — отозвалась королева.
— Так что же нам делать? — воззвал король.
— Откуда мне знать? — откликнулась королева. — Может, попробуешь извиниться?
— Перед моей старшей сестрицей, ты имеешь в виду? — уточнил король.
— Ну да, — подтвердила королева.
— Ну что ж, не возражаю, — ответствовал король.
И на следующее же утро король отправился к старухе-принцессе и весьма смиренно попросил прощения, умоляя снять заклятие. Но принцесса с самым невозмутимым видом заверила, что понятия не имеет ни о каких чарах. Тем не менее, глазки ее отсвечивали розовым: верный признак того, что ведьма счастлива. Она посоветовала королю с королевой запастись терпением и впредь вести себя достойнее. И безутешный король вернулся во дворец. Королева попыталась ободрить его.
— Подождем, пока дочка подрастет. Может, тогда она сама что-нибудь присоветует. По крайней мере, она сможет описать нам свои ощущения.
— А что, если она выйдет замуж? — воскликнул король, в ужасе от внезапно пришедшей в голову мысли.
— Ну и что с того? — не поняла королева.
— Ты только представь себе! Вдруг у нее будут дети? Пройдет каких-нибудь сто лет — и в воздухе стаями запорхают младенцы, точно паутинка по осени!
