, многорядную роскошную дорогу. Машина неслась с немыслимой у нас скоростью сто сорок километров в час, так что и стекло было не опустить, но нас легко обгоняли еще более стремительные машины и входившие тогда в моду огромные ревущие японские мотоциклы с почти лежащими на них отчаянными байкерами.
Вспыхнули над автострадой мощные фонари, замелькали элегантные развязки, рекламы сгустились, Париж подступил; пронеслись картинки, которых, думал я, никогда не увижу более, а вслед за тем – маленький лифт ар-деко, в темном дереве и никеле, и я вошел в квартиру на последнем этаже богатого и чинного дома под номером 68 на бульваре Сен-Мишель. Богато, но скромно и просто – такое сочетание у нас не встречалось (да и нынче едва ли встретишь!). Из окон – вид на высокие крыши, темное южное французские небо. Первый раз я был в Париже в приватном доме, в «своей» комнате, меня ждал целый месяц парижской беспечной и безбедной, совершенно свободной и счастливой жизни. Мы еще что-то съели, дядюшка прокатил меня по уже ночному пустоватому Парижу (в августе парижане разъезжаются на каникулы), освещенный прожекторами Нотр-Дам был прекрасен и нереален. И я не знал, конечно, что начинается мой вечный и мучительный «парижский роман», безысходная, неутолимая ностальгия по городу, в который я всегда мечтал вернуться и который всегда ускользал от меня, даже когда я был в нем.
Потом дядюшка звонил в Нью-Йорк – своему родному брату Михаилу Константиновичу, другому моему дяде. И по международному телефону рассказывал ему политический анекдот! Что-то о французском президенте. Это меня решительно доконало. Я вроде бы все знал. Но, оказывается, даже капля обыденной свободы способна перевернуть представление о мире.
Странно было проснуться в комнате одному, снова ощутить: не ждет автобус с товарищами по поездке, стукачом и программой, странно было совсем по-домашнему пить кофе с рогаликами из большой чашки без ручки на кухне, а не в гостиничном ресторанчике.
Первое мое парижское утро провели мы с Константином Константиновичем в Люксембургском саду. Рядом с его домом – перейти узенькую улицу Огюста Конта. В саду я был здесь в первый свой приезд семь лет назад счастливым и беззаботным туристом, теперь неторопливо (в Париже это казалось таким странным!) прогуливался, слушая дядюшкины рассуждения о Тейяре де Шардене, апостоле Павле и разных других событиях и персонажах.
Но куда более странным (и страшным) было то, что происходило потом, вперемежку с этими волшебными прогулками по Люксембургскому саду и подарками, которыми меня поначалу баловал Костя.
