– Стёпка ещё слишком мал, чтобы ошарашивать его известием о нашем разводе, – сказал он в их первый и последний тяжёлый разговор несколько лет назад. – Запомни, для всех всё должно оставаться по-прежнему. Сына губить я тебе не позволю.
Тогда Вера была вынуждена принять его условия. О, как близки отныне ей стали строчки знаменитой песни: «Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы играть в кино»! Отказывать себе во встречах с возлюбленным она не могла и не стала, и им приходилось прятаться, чтобы побыть вдвоём. Вера не понимала, что с ней происходит – её захлестнул такой ураган страсти, что она не могла думать ни о ком, кроме Мишки. Утром она готовила завтрак для мужа (пока ещё мужа!) и сына, а перед глазами видела любимое лицо… Провожала Антона на работу, отводила Степана в детский сад, ехала на работу сама, а перед глазами видела любимое лицо… Сидела в офисе, автоматически занимаясь какими-то рутинными делами, а перед глазами видела любимое лицо…
Если бы безумное количество смс, которые они с Мишкой написали друг другу за это время, можно было перевести в бумажный вид – наверняка получилось бы несколько увесистых томов, куда там Лёвушке Толстому! Муж психовал, видя, как Вера хватается за телефон и с блаженной мечтательной улыбкой торопливо набирает сообщение своему любовнику. «Могла бы уж и не так явно…» – бурчал он себе под нос и нервно удалялся на кухню – курить.
Вечерами Вера надолго запиралась в ванной, включала воду и под шумок ворковала с Мишкой. Затем поздних разговоров и украденных минут встреч стало не хватать, и она начала уезжать из дома на ночь, уложив сына спать. Пришлось, конечно, пережить ещё одну короткую, но бурную стычку с мужем. Сперва он и слышать об этом не желал, но Вера напирала на то, что соблюдает его главное условие: формальные приличия по-прежнему соблюдены, никто из друзей и родни даже не догадывается, что она ведёт двойную жизнь. И Антон скрепя сердце позволил ей не ночевать дома. Он, конечно, был золотым человеком, и Вера это прекрасно понимала. Ей было стыдно перед мужем, но ничего поделать с собой она не могла.
Как она вынесла это не только морально, но и физически, как не сломалась?.. Но факт оставался фактом – каждый вечер, уложив Степана, Вера торопливо одевалась и уезжала, стараясь не встречаться виноватым взглядом с тоскливыми и злыми мужниными глазами. И каждое утро, ровно в семь, она приезжала обратно домой и занималась своими обычными делами: готовила завтрак, будила сына, собирала его в детский сад. Откуда она черпала силы? Вероятно, из своей всепоглощающей любви.
