И такое бывает... | страница 2
Вкупе с общим жалким состоянием и неудачными попытками двигаться это вовсе не вызывало недоумения. Это порождало невероятную насторожённость и, говоря откровенно, немного бесило. Ну, как немного... совсем, в Бога душу мать, не немного!!! Со вздохом отложив злобу и страшную месть неведомо кому на потом, я принялся за дело.
Спустя минут сорок мучений я смог открыть глаза. В смысле, открыть глаза я смог уже минут через десять после начала попыток, а вот осознанно открывать и закрывать их — через сорок. К счастью и к сожалению, на дворе, видимо, была ночь. Глаза не резало светом и они ничуть не устали после моих упражнений, но и рассмотреть что-либо не представлялось возможным.
Спустя ещё полчаса я смог нормально вертеть головой, хотя подушка всё ещё доставляла неудобство. Впрочем, вскоре дело пошло веселей, и спустя четыре часа я смог сносно управлять своим телом. "Вернув" руки, первым делом отбросил подушку, после уже ожидаемо удивился — моих любимых часов, в которых я даже спал, на правой руке не оказалось. Вновь загнав злость на задворки сознания, продолжил занятия, больше, по правде, похожие на предсмертные судороги эпилептика.
Вот так вот тихо и незаметно подкрался рассвет, осветив комнату, в которой я оказался, нежными лучами восходящего солнца. Рассвет застал меня осторожно сидящим на кровати.
Ну, что я могу сказать? В комнате царил срач. Не благородный бардак, столь мною любимый и пестуемый (гении властвуют над хаосом!), а именно срач в самом его неприглядном виде. Насколько уж я был небрежен, но такого никогда не допускал. Кучи фантиков и обёрток устилали пол вместо ковра, обоями служили отвратные плакаты самых фантастических расцветок, на полу также валялись книги и кучами лежали шмотки (преобладали почему-то халаты), открытая дверца вещевого шкафа показывала неприглядную картину скомканных и безжалостно впихнутых туда вещей, у двери висело замызганное зеркало, на письменном столе валялись опять же фантики-обёртки и обрывки бумаги. Рядом с кроватью гордо стояла ободранная тумбочка, на которой ничего не было, кроме узкой продолговатой палки сантиметров в тридцать, заужавшейся к концу.
Ох, кажется, у меня очень плохое предчувствие. Я пригляделся к плакатам, надписи на них ввергли меня в чуть не предынфарктное состояние: "Пушки Педдл", "Гриффиндор"... Осторожно встал с кровати (наступил на свечу с верёвкой — это-то здесь откуда?) и медленно подошёл к зеркалу.