Загремел замок, дверь распахнулась, впуская в протухшую атмосферу повозки свежий морозный воздух.
-- Фу-у, черт! Дух такой, что помереть можно. Выходи, мать твою туды!
-- Веди их во двор, расковать и по камерам.
Корсаков спрыгнул на снег, щурясь от белизны посмотрел вокруг.
-- Этого в первую очередь, - офицер ткнул в него пальцем, солдат подтолкнул в спину.
Через распахнутые ворота Корсакова ввели во двор, огороженный от деревенской улицы частоколом. Кузнец привычно сбил кандалы. Корсаков выпрямился, ощущая забытую легкость в руках.
-- Ну-ка, иди сюда, морда каторжная, - офицер поманил его пальцем.
Они отошли к частоколу.
-- Прошу прощения, господин полковник, - глядя в сторону сказал офицер, - в присутствии нижних чинов вынужден обращаться к вам исключительно в таком тоне.
-- Ничего, поручик, мне следует к этому привыкать.
-- Я выделил вам отдельную комнату...
-- Право, не следовало бы утруждаться.
-- Полагаю, следовало, - не согласился офицер, - вас проводят. К сожалению, в вашем распоряжении только час - приказано на этапах не задерживаться.
-- Благодарю вас, поручик.
-- Не стоит благодарности. Это все, что я могу для вас сделать.
Поручик подозвал солдата, Корсаков заложил руки за спину. Конвойный провел его в стоящую отдельно от общего барака избу, распахнул дверь и, неожиданно подмигнув, указал направо.
-- Вам сюда, ваше благородие.
Нашарив в полутьме сеней дверь, Корсаков толкнул ее. Внутри было жарко натоплено, пахло, как в обычной деревенской избе - кислой капустой, подмокшей шерстью. В свое время Корсаков квартировал в походах в крестьянских избах и этот запах напомнил ему былое. Однако сейчас он уловил совершенно неуместные здесь ароматы и нерешительно остановился. После яркого зимнего дня глаза не сразу привыкли к тусклому свету, пробивавшемуся через маленькие окошки. Простой стол из струганных досок, сундук под окном. Единственное, что было чуждо крестьянской избе - походная офицерская кровать, придвинутая к стене.
С лавки возле печки кто-то поднялся ему навстречу, он прищурился, пытаясь разобрать кто это и почувствовал, как кровь бросилась в голову. Это лицо, эти полуразвившиеся светлые локоны, дрожащие губы...
-- Анна... - только и смог вымолвить он.
Руки, губы, зеленые заплаканные глаза... тонкие плечи... забытье, как омут... прерывистое дыхание, словно они вынырнули на поверхность только для того, чтобы глотнуть воздуха и вновь погрузиться друг в друга. Час... только один час.
