— Джон… Прекрати.
— Мы могли бы довести его до самой квартиры и спокойно взять всех, не потеряв никого из наших. Из-за того, что случилось, мне по-настоящему плохо. А тебе, Билл? Правда рано или поздно выплывет на поверхность.
Керр продолжал давить, но чем дольше он настаивал, тем больше ожесточался Ритчи.
— Поживем — увидим. — Вот и все, что удалось выжать из него Керру.
Когда Ритчи наконец бросил трубку, Керр заварил черный кофе и сделал себе омлет с ветчиной и сыром, любимое дежурное блюдо еще с холостяцких времен. Потом он оделся и поехал на работу.
Четверг, 13 сентября, 18.45, Найтсбридж
Голос, при звуках которого сотни людей дрожали от ужаса, был низким и бархатистым. Его обладатель, улыбаясь и прищурив глаза, выдвинул свое требование с таким видом, будто оказывал своей собеседнице большую любезность.
— Как, еще одна виза в обход обычных процедур? — переспросила она. — Нет, Гарольд, ничего не получится. Ты и сам понимаешь, что я больше не могу этого сделать. Слишком рискованно.
Обладатель бархатистого голоса стряхнул нитку с лацкана пиджака.
— Милая моя, это не просьба. Всем нам приходится делать то, что нам не нравится.
Он говорил звучно и неторопливо, со вкусом подбирая слова. Его уверенные интонации выдавали человека, привыкшего наслаждаться жизнью на вершине социальной пирамиды. Он совсем не рисовался. Когда Гарольд что-то приказывал, его собеседники понимали: сопротивление бесполезно. Стоило взглянуть ему в глаза, и все понимали: за ними лежит нечто тверже гранита. Оба были одеты безупречно: он в темном костюме, она — в черном коктейльном платье с низким вырезом. Подол высоко задирался, когда она закидывала ногу на ногу. Они сидели в одинаковых коричневых кожаных креслах в отдельном кабинете рядом с прихожей роскошного найтсбриджского особняка и ждали, когда придут другие гости Гарольда. Пока в доме царила тишина, лишь тикали старинные дорожные часы на каминной полке. На подлокотниках их кресел, на стеклянных полосках, были насыпаны дорожки высококачественного кокаина.
— Ты же обещал, что после Джибрила меня оставят в покое!
— Это последнее задание… на некоторое время. Дорогая моя, речь идет всего об одной студенческой визе!
— Кто он?
— «Спящий». Он уедет на север и заляжет на дно. И будет спать до тех пор, пока не придет время его разбудить. — Он протянул ей полоску бумаги. — Как бы там ни было, наши турецкие хозяева приказывают, а мы им подчиняемся.
Женщина, приближавшаяся к пятидесятилетнему юбилею, была заместителем министра внутренних дел. По возрасту она была лет на десять, а то и больше, моложе Гарольда. Крепкая, короткопалая, со стрижкой боб, она ухитрялась смягчать свой суровый взгляд, когда выступала по телевидению. В Найтсбридж она приехала прямо с работы в темном деловом костюме и переоделась в одной из спален. После приема ей придется вернуться в министерство; необходимо как-то урегулировать кризис после терактов. И эта женщина, занимавшая высокий пост и добившаяся успеха в жизни, не отодвинулась, когда Гарольд наклонился к ней и фамильярно сунул полоску бумаги в вырез ее платья.
