очень меня удручает, и теперь я уже не вижу того выхода, о котором мечтал…»
Энни выдержала этот удар. Несмотря на всю свою набожность, она не была уверена, что «доверять свое счастье Господу» было правильно. Сердце ее было разбито, но она с достоинством ответила: «…Если вы решили отступить перед всеми препятствиями, которые возникли, я освобождаю вас от ваших намерений относительно меня. Я постараюсь забыть о том поцелуе, которым вы наградили меня, назвав меня своей женой. Я постараюсь смириться с печальной судьбой, заставившей меня сомневаться во всем в самом начале жизни». Могу побиться об заклад, что, прочитав это письмо, Морни не мог быть доволен собой.
Перипетии странной женитьбы Морни вынудили нас ускорить ход событий. В течение нескольких лет после провозглашения 2 декабря 1852 года империи положение Морни укреплялось и возрастало. Это касалось всех сфер его деятельности, начиная с бизнеса, которым он занимался вместе с Фанни Ле Он. Некоторые из проведенных им сделок основывались на более или менее законных спекуляциях, за что Морни подвергался нападкам завистников. Но он на это не обращал внимания: поддержка Наполеона III, его личное положение при новом режиме[45] освобождали его от всех преследований, и он вышел победителем из нескольких сотен (!) навязанных ему судебных разбирательств.
Столь же успешен он был и на ниве получения наград и почестей: получил большой крест Почетного легиона, место председателя Законодательного собрания – палаты депутатов. Он был президентом многочисленных обществ (если не предпочитал руководить некоторыми из них через подставных лиц). Морни съездил чрезвычайным послом в Россию… Примечательно в нем было то, что он успевал совмещать официальные должности со светской жизнью и любовью.
Он страстно увлекался бегами, и именно ему обязан своим внешним видом ипподром в Лоншам. Затем он вытянул из болота Довиль. Граф также интересовался театром, и не только актрисами: благодаря его всемогущему покровительству состоялась ослепительная карьера Оффенбаха[46]. Морни лично сотрудничал с композитором и в перерывах между заседаниями Законодательного собрания сочинял остроумные куплеты. Да, среди всех тех добрых фей, которые склонились над его колыбелькой, была одна, подарившая способность быть вездесущим. Руководя с неизменным юмором заседания палаты, он никогда не забывал о внешней стороне своих обязанностей. Приемы, которые он устраивал во дворце Лассей, официальной резиденции председателей палаты, были одними из самых престижных в Париже. Конечно, особое место на них отводилось красивым женщинам. Чтобы они имели возможность привести в порядок свою красоту, Морни распорядился оборудовать на втором этаже дворца небольшой, но удобный тайный салон. А его вежливость доходила до того, что он лично указывал прекрасным гостьям, как туда можно было пройти. Однажды он решил проводить туда уже упомянутую выше мадам Фейдо. Прошло довольно много времени, прежде чем он спустился вниз, а когда он появился в зале для торжественных приемов, присутствовавшие с удивлением увидели, что на его фраке не было планки большого ордена Почетного легиона. Это загадочное исчезновение очень заинтересовало гостей, но тут появилась мадам Фейдо, на корсаже которой криво висел пропавший орден! Это происшествие в течение нескольких дней забавляло весь Париж, и даже император открыто над этим смеялся. Правда, ему было бы странно на это сердиться, поскольку он и сам в области галантных отношений не отставал от сводного братца. Свидетельством этому может служить вот такой достойный водевиля случай.
