Вернувшись на матрац, Лима легла набок и стала слушать тишину.
Есть ли в этом здании кто-то? Как далеко оно от Блока 3 Восток?
Тишина, царившая в подземелье, по-настоящему оглушала. Ни эха от звука каких-нибудь работающих механизмов, ни шуршания ветра в вентиляции, ни стука капель. Вообще ничего.
Со временем Лима начала засыпать. Надеялась, что сон поможет ей не думать о голоде и жажде. Если желудок можно еще было уговорить не бунтовать, то с нехваткой воды сложнее. Наркотик лишь усилил жажду, и Лиме казалось, она не пила уже неделю. Язык начал распухать, скоро, наверное, перестанет помещаться на своем месте.
Сон, наконец, пришел и был совершенно без сновидений. В конечном итоге, даже страху и отчаянию есть предел.
Лима ошибалась.
Грохот разбудил ее и перепугал до полусмерти. Она открыла глаза, увидев ослепляющий свет из открытого дверного проема и фигуры двух высоких мужчин. Словно псы по команде они бросились на нее.
Лима закричала, защищая голову предплечьями. Ее схватили и грубо подняли, так что ноги оказались над полом. Резко опустили. Лима почувствовала, как ее пятки воткнулись в бетон и клацнули зубы. Дыхание на миг остановилось.
Яркий свет ручного фонарик ударил в лицо. Дыши! Лима открыла рот, горло пронзила боль.
Похитители по-прежнему молчали. Лима не видела, как тот, что с фонариком, дал церберам знак. Ее потащили к выходу, словно безвольную куклу, которой она, в сущности, и была тогда, парализованная ужасом.
Прочь из камеры, поворот направо, от источника тусклого света. Церберы пытались вести ее, чтобы она двигала своими ногами, но Лима не могла. Тогда ее вздернули с двух сторон и понесли, безо всякого труда. Так, по крайней мере, было быстрее. Человек с фонариком шел впереди, освещая темный коридор.
Метров десять или двадцать? Лима не в состоянии была сосредоточиться, мысли прыгали.
Куда ее несут? Для казни? Допроса? Тогда бы скорее хоть что-то прояснилось.
Тот самый голос, жестокий и уверенный, Лима давно уже не слышала. Жаль. Почему его нет, когда он нужен? Она хотела бы стать им и смело взглянуть ужасу в лицо. У нее самой нет сил.
Надо было принять предложение Клеона.
Жаль, что одумываешься всегда задним числом?
Справа мелькнул поворот, но туда церберы не пошли, а двигались прямо, пока не достигли еще одной железной двери.
Человек с фонариком открыл ее, Лиму внесли внутрь, дотащили до стула в центре и посадили на него, причем так, чтобы лампа, стоявшая на треноге напротив, светила ей в лицо. Руки завели за спину, защелкнули наручники.
