- Папа! Откуда такие мысли? Что с тобой? Ты же всегда сочувствовал им, говорил о несправедливости и праве всех людей на?
Тимей поднял взгляд на дочь, пристально и осуждающе посмотрел. Его ноздри гневно вздулись.
- Лима, я надеюсь, твои разговоры не преследуют какой-то особой цели.
- Что? - Она не поверила тому, что слышит. - Как ты можешь?
- Подчиняйся законам, и тогда все будет хорошо.
Хватило одного короткого мгновенья - и она уже стояла, нависнув над Тимеем. Как это случилось, Лима не помнила. Зато хорошо осознавала движения своих губ и чувствовала силу собственного дыхания.
- Скажи это людям из соседнего квартала, которых сегодня убивали и отрезали головы! Скажи это тем детям, которых заставили стрелять друг в друга на глазах у отца! Все ли у них хорошо!
Лима не знала, как это случилось. Ослепляющая вспышка гнева, даже ярости. Каким-то чудом она не сорвалась на истерический крик и не бросилась на отца с кулаками? точнее, на то существо, в которое он превратился.
Что-то ее остановило. Возможно, его потрясенный взгляд, потрясенный и испуганный. Кем она была в его воображении сейчас? Гоплитом, который угрожает ему пистолетом?
- Я? - начала он, бледный и с испариной на лбу.
- Я не могу понять, кто ты и что ты! Папа, проснись! - Она положила руку ему на плечо, с силой сжала пальцы. Лиме хотелось причинить ему боль, заставить вылезти из скорлупы, куда он сам себя загнал.
Тимей аккуратно отодвинул тарелку, все еще бледный, но отчаянно борющийся с ужасом, от которого его большие руки тряслись, словно у запойного алкоголика
Лима разжала пальцы.
Начался откат. Ноги ослабли, и, может быть, она бы упала, не вцепившись вовремя в стол.
- Извини? но я слушаю тебя. - Тимей напоминал прилежного ученика, готового к новому уроку.
Лима стиснула челюсти, резким движением отодвинула полупустую тарелку.
- Ты слушаешь, но не слышишь! Знаешь, я намекала, что мы могли бы уйти и жить в другом месте. Наплевать, кто нас там объявит вне закона. Лучше быть свободным бродягой, чем илотом, который каждую секунду дрожит за свою шкуру!
- Лима, прекрати, - тихо попросил Тимей, краснея.
- Что именно? - выкрикнула она сквозь слезы ярости. - Ты сдался! Почему? После мамы ты не был таким, ты не отступал. Ты был крепче кремня, и я равнялась на тебя! Где ты теперь?
Тимей поставил локти на столешницу и обхватил руками голову.
- Слабак! - Она не хотела это говорить, но мысль, назойливо сверлившая ей мозг, все-таки вырвалась.
