- Ну, с первой вылазкой покончено. Теперь ждем, что скажет нам жребий! В какой квартал мы пойдем на этот раз? - В кадре ее лицо, светлые глаза, в которых одна жажда крови. - Не переключайтесь! Немного терпения, и мы продолжим.
Лима тянет руку, чтобы выключить телевизор, но тут случается накладка, одна из тех, что нередко бывают в прямом эфире.
Камеру не выключили вовремя. На пару секунд она фиксирует, как серолицый илот бросается на олимпийку, размахивая руками. Он кричит, вопит, как безумный, и брызгает слюной.
Женщина отскакивает. У нее отличная реакция.
- Мои дети! Мои дети? это были мои дети! - успевает разобрать Лима в потоке крика.
Олимпийка прерывает его атаку точным ударом в челюсть, а потом вытаскивает пистолет и стреляет в лицо.
Лима выключила телевизор, забралась в кресло и подтянула колени к груди, стараясь стать как можно меньше.
Лучше было бы исчезнуть совсем.
Тимей вернулся через час после окончания первого нападения. Вошел в дом, словно ни в чем не бывало, закрыл дверь.
Лима, задремавшая в своей кровати под пледом, встала и пошла спросить, не нужно ли ему чего-нибудь. Отец поинтересовался, как прошел ее день, как дела у Полифема, при этом улыбался, точно фарфоровая кукла, и взгляд его был пустыми.
Он не спросил, почему у нее опухшие красные глаза. Когда наступил момент, после которого Тимея перестали интересовать подобные мелочи?
Лима делала все, чтобы разрядить напряженную обстановку. Даже шутила, очень неуклюже, и постоянно испытывала стыд от своих наивных попыток.
Она соорудила ужин - давным-давно ничего свежего, одни концентраты. Отец ел, шаря взглядом в пустоте. Лима, склонившись над тарелкой, тщетно искал повод расшевелить его. Наконец, выдавала:
- Ты бы мог уйти из Города?
- Уйти? - Тимей бросил на нее короткий взгляд и уставился в тарелку, с таким любопытством, словно никогда не видел этого псевдопюре с псевдобифштексом.
- За пределами Блоков столько места?
- Да, много места, - согласился отец.
- Я не о том? - сказала Лима. - Знаешь ведь, есть люди, которые? ну, бродяги? Они живут в Городе - но это, скорее, обнищавшие, опустившиеся илоты, которым уже все равно. Им идти некуда. Они умирают на улицах или прячутся в заброшенных домах?
Тимей кивнул.
- Знаю.
Лима проглотила кусок хлеба, невольно вспомнив нехитрую закуску в доме Клеона. Рот наполнился слюной.
- Бродяги - преступники, - сказал отец.
- Так считается? официально. Но ведь они не виноваты?
- Илоты должны работать. Тот, кто нарушает это правило, преступник.
