Вот только этого Игорю не хватает. Стать здесь кому-нибудь своим. Товарищем. Хотя, наверное, если не хочешь умирать, точнее говоря, еще не можешь позволить себе эту роскошь, другого пути и нет.
* * *
Однажды на Игоря кричал пассажир. Совершенно случайный, чужой человек. Мальчишка. Совсем щенок.
В бухгалтерии завода «Красный Октябрь», прощаясь после обмена актами сверки, главбух как будто с легким оттенком зависти спросила:
– Теперь, наверное, уже домой, в Южносибирск?
– Нет, – невольно в этот самый тягучий, нескончаемый послеобеденный третий час, пришлось ее разочаровать, – сегодня надо еще успеть в «Белон».
– Так вы в Белово? Прямо сейчас? – очки главбуха блеснули, как отворяемая утром форточка в окне напротив. – А моего сына не возьмете?
И что-то еще добавила про девушку-невесту и сломанное транспортное средство отпрыска.
– Это вам по пути, мы как раз здесь рядом, на Дзержинского живем, напротив школы.
И в самом деле, напротив школы на Дзержинского, как вымпел, в красной куртке с белыми рукавами реял молодой человек.
– Здравствуйте, – сказал он, не садясь, а как-то вливаясь в машину, во всю ширь заполняя пассажирское кресло своей коктейльной синтетикой. – Спасибо, а у меня радиатор, блин, потек…
И с этим «блин», не комом, а струей, вязкой, обволакивающей, липкой потекла, не прекращаясь, его речь.
– У вас такого не было? Совсем? Ни разу? А у меня, второй, блин, камешек прилетает только за этот год. Блин, кто бы их заставил песок просеивать…
Слово давило, нанизывалось одно за другим, как тяжелые чугунные диски на гриф неотвратимо набиравшей совершенно неподъемный вес местной подвальной штанги.
– А я-то вначале, блин, не заметил. Пол батя в гараже, додумался, не с тем уклоном сделал, и все стекает, блин, к погребу и…
Точно так же разговаривает собственная дочь Игоря. С тем же тоскливым однообразием используя, где можно и нельзя, все тот же односложный вид словесной пунктуации. «Одна на днях, блин, приходила губы подколоть». И это сходство особо раздражало. Делало невыносимой скороговорку попутчика. Ленинск-кузнецкого молодца с матовым солидоловым слесарским маникюром под ногтями, но в яркой куртке из морского флага и в серой, вязаной, сидевшей на самой бритой макушке шапочке, которую бубликом закатанный до самого предела край мучительно роднил с недоиспользованным презервативом.
– В сервис позвонил, блин, только на четверг берут…
Раздражение росло. Вместо того чтобы спокойно ехать неярким тихим полднем вдоль синих окон и белых сугробов ленинской окраины, а потом мимо заснувших на ногах и на плечах друг друга березок да сосенок старой трассы, час ни о чем не думать, лишь в зеркала посматривать и на спидометр, Игорь все больше и больше терял равновесие. Ненужные, несвоевременные мысли мешались в голове от непрошенного, неприятного соседства с типичным представителем этого поколенья-блин. Поколения дочери. Самоуверенного, бойкого, хозяйственного, одинаковыми простыми категориями мыслящего и после высшего образования, и после среднего или вот вовсе рабочего профтехучилища.
