Лика опустилась на табуретку и закрыла лицо руками. Рыжий швырнул джокера, и он перекрыл червонную даму. "Твой ход", - сказал один из серых. "Ему нечем ходить", - визгливым тенором прохихикал второй. "Нет, твой, - оскалился Рыжий, - потому что я уже знаю Имя".
Опять это имя, чуть не вскрикнула Лика. Что они все от меня хотят?
Девочка надела пальто и вышла на улицу. Солнце сегодня не просыпалось. Бело-серые тучи, как из промокшей ваты, медленно тащились по небу, время от времени капая холодным дождем.
Было тихо. Привычного "тук-тук" нигде не было слышно. Поначалу Лика этого даже не заметила, но постепенно тишина становилась все навязчивее - как будто все живое замерло в предвещании катастрофы. По дороге, как обычно, проносились пыльные машины, по тротуару спешили недовольные прохожие, но Лике показалось, что это лишь 3-d проекция бессмысленных черно-белых кадров, а сама она только зритель, нечаянно застрявший в камере обскура.
Уверенность таяла прямо пропорциально сокращению расстояния до поликлиники. Если в начале своего пути Лика, подхлёстываемая гневом, обещала себе, что будет готова решительно ко всему и не даст себя в обиду, будь то своему другу-вампиру или чокнутому врачу, то подходя к поликлинике, она начала с опаской озираться вокруг, ища глазами Доминика. Без его она больше не чувствовала себя способной дать отпор.
Доминик появился ниоткуда, окликнув ее со спины. Не желая того, она была рада его видеть. Лика рванулась, чтобы обнять его, но остановилась, совсем близко, так, что их лица почти касались друг друга. Лика опустила глаза. Он сделал вид, что не заметил. Это опять начало злить. "Злость - вообще хороший стимул", - подумала Лика и со вздохом двинулась к кабинету психотерапевта. Доминик пошел за ней.
Обои с ядовитыми цветами сегодня вели себя смирно. Не извивались в своей демонской пляске и не протягивали к Лике свои щупальца. Доктор сидел, уткнувшись греческим носом в какие-то бумаги, и ему, казалось, совсем не было дело до пациентки. Лика растерялась. Не имея ни малейшего желания садиться в кресло напротив психотерапевта, девочка топталась в дверях кабинета. Врача это не смущало. Он внимательно просмотрел некий исчерканный листок, потом второй, достал из-под вороха бумаги третий, и не отрываясь от него, бросил в сторону Лики:
- Что ж, почему бы нам сегодня не обсудить записи в твоем дневнике?
"Прекрасное начало", - констатировала Лика, зажмурившись. Она и сама не понимала до конца, почему она так отчаянно не хочет рассказывать врачу о своем прошлом. Наверно, просто потому, что ей уже порядком надоело плакать, этим она вполне могла заняться дома одна, а не на глазах у чужого дядьки, которому на самом деле плевать на ее проблемы. А еще потому, что она не хочет выглядеть ябедничающим ребенком, давящим на жалость взрослых. А еще потому, что она точно не знает, правда ли она хочет забыть абсолютно все, написанное на бортах и парусах судов своей бумажной флотилии.
