Тук-тук-тук-тук. Звук проникал сквозь оконное стекло, сквозь воздух, стены соседних домов, квартиры живущих в них людей, их мебель, вещи, души. Тук-тук-тук-тук. Эхо заполняло собой все пространство, заставляя птиц нервно молчать на ветках, а прохожих глубже втягивать шею в плечи.
Лика вымыла посуду и стала одеваться. Вера Павловна ждала ее, чтобы пойти на кладбище: 2 ноября - день, когда вспоминают о мертвых.
***
Мама и папа лежали рядом. Лике всегда становилось интересно, не мешает ли им такое соседство. При жизни они не могли побыть вместе и нескольких минут, чтобы не поссориться. Может быть, их стоило похоронить отдельно? Но люди не поняли бы этого и стали бы осуждать. Почему-то в отношении самой последней церемонии довлеющие каноны как никогда строги. За их соблюдением следит батюшка, которого нельзя не позвать, даже если человек не особенно появлялся в церкви при жизни, и целая куча чужих людей, которые возникают ниоткуда, приходят с крестиками, венками, суевериями, кладут в руки покойника иконки, обвязывают лоб церковной лентой, накрывают освещенным покрывалом, спорят о том, как все должно быть сделано, согласно заведенным обычаям. Значит, у тех, кого хоронили по другим обычаям, сжигали на погребальном костре или замуровывали в пирамиде, не было шансов на рай?
Бабушку похоронили на окраине кладбища. Рядом с мамой и папой места не оказалось. Город мертвых - перманентная проблема для городских властей, потому что он увеличивается, как в сказке, не по дням, а по часам, угрожая живым посягнуть на их территорию. Лика огляделась: клетки, клетки, клетки. Сколько же бабушек и дедушек, детей и подростков, девушек и парней лежит под этой землей? Плотно друг к другу, с минимальным личным пространством. Как церковные свечки, которые после того, как они отгорели за чей-то покой или чье-то здоровье, смешивают и переплавляют в новые.
По сравнению с другими недавно появившимися могилами бабушкина выглядела пустой. Здесь было только три венка - заказанный Верой Павловной венок от Лики, венок от самой Веры Павловны и венок от нескольких знакомых, живущих в том же дворе, что и Лика. На двух из них были огромные розы, залитые эпоксидными слезами, на одном - белоснежные калы. Слезы сверкали в лучах выползающего на долю секунды из-за туч бледного солнца. Черные ленты, исписанные золотым курсивом шелестели на ветру как порезанная мишура. Лика подумала, что венки выглядят неуместно красивыми и яркими, такой блеск подошел бы к праздничному карнавалу, где бы им можно было восторгаться без угрызений совести.
