— Слезай, Кирилл Петрович, дальше пешим идти придется.
Зимин слез с лошади, парень принял поводья и ухмыльнулся, нагло глядя Зимину в глаза. Суббота почесал бородку.
— Ты уж извини, офицер, а осторожности ради глаза тебе завязать придется. — И он кивнул парню: — Прошка, давай!
Зимин брезгливо поморщился.
Парень все с той же раздражающей Зимина ухмылкой подошел к нему и завязал глаза черным в белую крапинку платком, туго стянув узел на затылке.
Воскресные базары в Балабинске, еще пару лет назад захудалые и малолюдные, снова обрели свою шумную и в чем-то праздничную атмосферу. Здесь, как «в мирное время», окрестный люд мог купить и продать все, что нужно хозяйственному мужику, охотнику, городскому жителю. За деревянными рядами, где продавалась разная снедь, в загоне, отделенном невысоким забором, торговали коровами, козами, домашней птицей, лошадьми. А дальше, на зеленом лугу, располагался детский рай — торговали с лотка нехитрыми базарными сладостями; из-за пестрой ширмы высовывался и выкрикивал что-то неразборчивое Петрушка в красном колпаке с бубенчиком, избивая палкой белого генерала.
Федякин и двое милиционеров, те, что накануне упустили Зимина, шли по базару, разглядывая телеги приезжих.
Шедший впереди милиционер остановился возле одной из телег с задранными оглоблями, у которой распряженная лошадь жевала сено.
— Не, — покачал головой второй милиционер. — У той рессоры зеленые были. Да и полок пошире.
Внезапно все — и продавцы и покупатели, — как по команде, подняли головы. Над базаром летел аэроплан. Он летел невысоко, и легко можно было разглядеть летчика в шлеме и очках, с размаху бросившего вниз пачку листовок. Листовки рассыпались в воздухе и еще не успели упасть на землю, как мальчишки, да и не только мальчишки, бросились их ловить. На серой оберточной бумаге крупными квадратными буквами было написано: «Вступайте в Общество друзей Воздушного флота».
Федякин повертел в руках листовку и, увидев рядом завистливые детские глазенки, сунул ее какому-то пацану.
Мимо него, ведя за поводья двух лошадей, прошел долговязый официант из «Парадиза».
— Зуев! — окликнул его Федякин.
— Ну! — обернулся официант.
— Ты что, извозом решил заняться? На что тебе лошади?
— Да я не себе… Приятелю… — ответил официант неуверенно, приподнял картуз и пошел дальше.
Федякин подозрительно поглядел ему вслед и снова занялся поисками телеги, на которой похитили Зимина.
Управление строительства узкоколейной железной дороги Балабинск — Красная падь помещалось в старом купеческом особняке, сложенном из черных от времени, внушительной толщины бревен. У крыльца, украшенного хитроумной резьбой, стояло человек двадцать, по виду не городских — кто в сапогах, кто в лаптях, кто с сундучком, а кто и с туго набитым сидором. У многих в руках и за плечами пилы и топоры в чехлах — легко узнать людей, не впервые отправляющихся на заработки.
