— Отгул взяла.
Павел вернул спички.
— Спасибо за огонек.
Он проводил взглядом Севу и посмотрел на окна административного корпуса. В окнах четвертого этажа горели трубки дневного света.
Большой зал в отделе Главного конструктора. Ровные ряды чертежных столов. Огромные, во всю стену, окна. Вечер. Несколько столов в разных местах освещены лампами дневного света. За ними работают сотрудники конструкторского бюро, выполняющие спешное задание. За одним из столов над чертежом склонилась Инна. Она в халатике, голова повязана шелковой косынкой.
Пройдя по залу мимо пустых, неосвещенных столов, Павел подходит к Инне. Инна обернулась, удивленно взглянула на Павла.
— Ты откуда взялся?
Павел, не отвечая, присел на подоконник возле чертежного стола и полез в карман за папиросами.
— Здесь не курят, — прикрикнула на него Инна.
— Ладно, курят, не курят… — Павел сунул папиросы в карман.
— Ненавижу мужиков, — ворчит Инна, склоняясь над чертежом. — Сначала такси, ресторан, танцы, горы до небес… А всем только одного и надо… — Инна положила рейсфедер, полезла в сумочку, достала зеркальце, помаду, стала подкрашивать губы. Была бы воля — на пушечный выстрел ни к одному из вас не подошла!
— А чего бы тебе хотелось? — спрашивает Павел, думая о чем-то своем.
— Чтоб расписался!
— Так… — произнес Павел и внимательно поглядел на Инну. — А еще что?
— Платье хочу! Белое, шелковое, с фатой, — мечтательно продолжает Инна. — И туфли хочу, тоже белые, на гвоздиках… Ой, Пашка, какие я серьги видела! Их только новобрачным продают. Длинные, белые… Я бы уши проколола.
— Инка! — Павел встал с подоконника.
— Ну?
— А что, если я женюсь на ней?
— Эту песенку я от Славки второй год слышу…
— Женюсь! — решительно сказал Павел.
Инна недоверчиво усмехнулась и вдруг поняла, что на этот раз Павел не шутит. Она изумленно поглядела на него, покачала головой.
— Дай папиросу, — попросила она.
Они закурили.
— А еще я хотела бы… венчаться, — вздохнула Инна.
— В церкви? — усмехнулся Павел.
— Ну да! Что для вас бумажки из загса? Тьфу — и растереть! А свадьба в церкви… Свечи горят. Все торжественно… На всю жизнь… И красиво!
Инна говорит тихо, глаза ее блестят, но в голосе какая-то грусть. Вдруг, взглянув на Павла, она усмехнулась.
— Да что я тебе все это говорю? Если бы ты и впрямь жениться хотел, сам бы знал, что делать.
Павел смотрит на нее отсутствующим взглядом. Машинально потушил папиросу, бросил на пол, придавил носком.
— А ну подними! Подними, слышишь! — рассердилась Инна.
