– А где же тот дяденька, с которым надо прощаться? – шепотом спросил я у бабушки.
– Погоди маленько, скоро сам все поймешь, – также шепотом ответила бабушка.
Откуда-то появился большой рыжий кот с белым брюшком. Прошмыгнул мимо множества ног людских, запрыгнул на белую простыню. Вытянул передние лапы, положил на них мордочку и жалобно заскулил.
– Это его любимый кот страдает, – прошептала одна из женщин.
Другая женщина сказала сердитым голосом:
– Надя, Надя, забери кота. Батюшка пришел.
Девочка лет тринадцати подошла и оторвала кота от простыни. Прижала его к своей груди, унесла из комнаты. «Батюшка?! Значит, в ящике покойник лежит? Значит, дяденьку волки заели?» – догадался я наконец.
Появился батюшка, в черной рясе, с большим крестом на груди. Люди отступили от ящика. Часть простыни завернули – открыли лицо и плечи покойного. Я стоял метрах в трех от него, и темное лицо было плохо видно. Батюшка помахал кадилом – разлился густой запах ладана, который перебил трупный запах. Дышать стало легче. Священник почитал молитвы, все покрестились. Некоторые женщины утирали слезы платком. Потом батюшка обратился к собравшимся людям, сказал:
– Теперь подходите прощаться.
Мы с бабушкой одними из первых подошли близко к покойному. Лицо и шея, вплоть до белой рубашки, были синими, ноздри порваны, ушные раковины отсутствовали. Одни медные пятаки на глазах были светлые и казались огненными на фоне синевы изуродованного лица. Как у вампира. В это время какая-то женщина хотела поправить подушку покойному, нечаянно задела голову, и пятаки соскользнули с глаз в ящик. А под ними-то дыры, черные провалы были вместо глаз! Это мне еще страшнее показалось!
Я захлебнулся от ужаса. Голова закружилась, стало тошнить. Я уткнулся лицом в бок бабушкиного пальто. Она прижала меня рукой к себе и быстро вывела в кухню. Там мне дали выпить воды, потом – стакан молока. Еще дали понюхать нашатырный спирт, такой противный, что я чуть не подпрыгнул на месте. Зато прошла тошнота. Я даже успел заметить, как рыжий бедняга кот рвется из кухни к покойному – царапает закрытую дверь, скулит охрипшим голосом и жалобно-жалобно глядит на людей в кухне, надеясь на их сочувствие. Боже мой, как жалко мне было кота!
Бабушка попрощалась с хозяевами, мы пошли домой.
***
Дома бабушка напоила меня горячим чаем, накапала валерьянки, уложила в постель:
– Поспи часок-другой. Пусть нервишки твои успокоятся.
Я не сразу уснул. Вздыхал, ворочался. Черные провалы глазниц на синем фоне шевелились, ширились, слились в одну пещеру, которая поглотила меня. Проснулся, когда стало смеркаться. Бабушка Маша сидела за простой прялкой, на которой была закреплена кудель из овечьей шерсти, и крутила веретено. Я подошел, сел на лавку рядом с ней.
