У Рейчел загораются глаза.
— А что ты рисуешь?
— Я не художник, — рычит он.
Архитектурные проекты, — говорю я, роя себе еще более глубокую яму.
Теперь Джейми смотрит на меня, как на сумасшедшую.
— Я бы хотела как-нибудь их посмотреть.
Джейми, едва открывая рот, произносит:
— Я никому их не показываю.
Она хохочет, будто услышала самую смешную вещь в мире.
— Обязательно приходи на выставку, — обращается она к нему, и только к нему. — Тебе понравится.
— Мы придем, — странным голосом говорит Кэл с идиотской ухмылкой.
— Приятно было познакомиться, девочки, — Рейчел слегка машет нам рукой, родя, а ее пристальный взгляд задерживается на Джейми.
Не совсем понятно, была ли ирония в таком прощании, но мне очевидно, что во взгляде на Джейми ее не было.
***
Дворники шумно елозят по лобовому стеклу машины Джейми, сражаясь со снегом и наледью. Это единственный саундтрек к нашей медленной и осторожной поездке домой — ни музыки, ни разговоров.
Я знаю, какой вопрос мне хочется задать, но не уверена, как меня охарактеризует то, что я его задам. Мне не нравится быть ревнивой подружкой — я уже играла такую роль с Джейми, благодаря Регине. Но исторически сложилось, что самые важные разговоры с Джейми происходят в этой старой зеленой машине. К тому же, искренность и высказывание своих чувств — секрет хороших отношений, ведь так?
Пока я пытаюсь во всем этом разобраться, у меня звонит телефон. Опускаю взгляд и вижу имя Роберта на экране. Начинаю спрашивать Джейми, не возражает ли он, если я отвечу, но по выраж-ению его лица можно сказать, что ему в данный момент абсолютно безразличны мои поступки.
Наверно, я должна спраимивать его перед тем, как начать рассказывать людям о его рисунках.
Отвечаю на звонок Роберта словами:
— Кэл — полный придурок, Холли заслуживает лучшего.
Роберт от удивления на пару секунд теряет дар речи.
— Собирался тебе по мозгам надавать за сегодняшнее, а теперь хочу узнать, что за хрень была в «Naples».
— Скажем так, Кэл показал свое истинное лицо.
— Я знал. Я знал, что он ей не подходит, — звучит так, словно Роберт едва удерживается, чтобы не начать прыгать от радости. — Если поможешь мне ее увести, почти загладишь свою вину за то, что ты меня кинула.
Он пытается говорить об этом в шутку, но я вижу, что ему обидно. И могу сказать, что он имеет в виду не только сегодняшний вечер.
— Да, ладно тебе, — говорю я, — ты же знаешь, что я была в странном положении.
Так что там было-то? спрашивает он, явно не желая признавать, что я оказалась между двух огней.
