— И это Париж? Куда я попал? — бормотал время от времени тот, кого назвали «итальянец». — Все опасности ничто по сравнению с унижением, которое мне приходится терпеть в этой кошмарной одежде и на этих жутких улицах.
— А кто говорил «что здесь не так плохо»? — тут же возле уха раздался насмешливый шёпот его спутника.
— Злая шутка… очень злая. Мне следовало выразиться несколько иначе. К примеру…
— Помолчать немного. На нас уже поглядывают с подозрением. Этих людей трудно обмануть. Они безошибочно определяют «своих». Необходимо убираться отсюда, и как можно скорей.
— Агриппа, друг мой… выведи меня отсюда, отведи на берег реки, и в обмен ты получишь мою вечную признательность.
— Берегись! — неожиданно вскричал тот, которого называли «Агриппа». Он схватил своего спутника за плечо и рывком оттянул назад. В ту же минуту раздался страшный грохот.
Обвалилась часть крыши дома, мимо которого они проходили. Куски черепицы упали прямо посреди улицы и разлетелись на мелкие осколки, причиняя значительный ущерб всем, кто оказался в непосредственной близости. Вслед за стонами раненых, раздалось невнятное бормотанье, в котором слышался явный ужас:
— Камнепад… какие несчастья ещё меня подстерегают?
В этот миг раздался громкий крик: «Внимайте и слушайте!»
Разносясь по улицам, призыв этот повторялся раз за разом. Оба нищих пошли так быстро, как только позволяло положение, и вскоре оказались на небольшой площади. Далеко впереди возвышался длинный мост, а рядом с ними постепенно стала образовываться толпа — больше и больше с каждой минутой — люди выходили из дверей, группки выворачивали из всех переулков, весьма разношёрстные личности сбегались, сходились, сползались к площади со всех сторон. Не сговариваясь, оба нищих поспешили вслед за ними, оказавшись очень скоро в огромной толпе.
Подобно волнам, она бурлила и перекатывалась — от угла улицы до самого берега Сены.
Незнакомцы остановились позади, пропуская самых нетерпеливых и любопытных вперёд, и, хотя видеть главных действующих лиц не могли, голос глашатая всё же услышали:
— Двенадцатый месяц 1585 года! Да будет вам известно, жители Парижа! Его святейшество Папа издал Буллу. Отныне каждый католик свободен от присяги, данной Генриху Наваррскому. Святой церковью он признан еретиком. Он также лишён права наследовать трон, ибо лишь истинная вера может править нашим королевством. Наш добрый король с покорностью принял волю его святейшества Папы. Его величество издал эдикт. Отныне и навсегда, католическая вера является единственно истинной. Любая иная вера подлежит преследованию, а люди её исповедующие – смерти.
