На бессознательном своём уровне он видит наш алфавит, сравнивает со своим алфавитом: у нас кириллица, у него, может быть, латиница. Потом он трансформирует нашу кириллицу в свою латиницу и говорит нам иногда слово в слово то, о чем мы думали. И подобные трансформации, поверхностные трансформации, служат проводником для более глубоких преобразований в пациенте… и в нас! Мы тоже не можем оставаться вне аналитических полей. Мы люди. Только люди.
Я полагаю – так работает психоанализ. Но совсем не так, как говорят пациенту: это у вас оттого, от сего, это потому, что то-то и то-то. Можно играть в игры с теорией, как бы заслоняясь от пациента теорией и давая ему теоретическую жвачку… Но профессионализм состоит в том, чтобы пациент открывал теории о себе в себе самом. И теории пациента о себе могут ещё не существовать, быть для нас неведомыми. Так происходят в психоанализе открытия. Открытия в психоанализе совместные – пациента /первый патент/ и аналитика /второй патент/. Тогда психоанализ становится путешествием вдвоём и «игрой» двоих, максимально приближенной к жизни (я описал это в статье о Герде). Как пошутил один мой супервизор, д-р Борецки, будет два хороших фекальных подарка. Мы с ним пришли к выводу, что процесс анализа можно представить в виде пациента и аналитика, переезжающих на горшках с места на место в бесконечно большом пространстве. В пространстве тёплом и надёжном, и, в то же время, в пространстве, границы которого можно установить, встав с горшка. Я уверен, именно так лучше всего работать с пациентами. Но каждый специалист – специалист лучший для себя… и работает в соответствии с отражениями и ограничениями своей Самости и Самости пациента.
И поэтому невозможно специалиста, уверенного, что он хорошо работает, переучить в другого специалиста или в какую-то другую теорию. Нет. Он слишком хорош и нормален. Но «ненормальные» аналитики учатся всю жизнь. И статус действительного члена или членши IPA – этап, важный этап профессионального становления и признанности, но лишь этап в профессиональном развитии. Вы менее вредоносны. Вот о чём он говорит. Аналитик учится у каждого пациента, и всю жизнь (Томас Огден). Иначе он очень нормален. Более того, чем больше я работаю, тем больше убеждаюсь, ко мне стали приходить пациенты умнее меня. Были «дураки», им надо было показать какую-то теорию, потом были другие пациенты, хорошие или плохие, некоторые оставались, некоторые уходили… и вдруг (знаете, как в одном кинофильме, на огороде вдруг попёрло) стали приходить пациенты, которых я вижу умнее себя. Я, действительно, восхищаюсь тому, о чём, не зная теории, сообщают мне люди. Не зная никакой теории – пациенты вдруг приходят к идеям, которых иногда даже нет в теории. Кое-что из того, о чём я сегодня обмолвился, пришло от некоторых моих пациентов. Их не устраивали физиологические и механистические линейные теории о вагинах, пенисах, о матерях-идиотках или эмоционально недоступных отцах и т. д.
