Идём дальше. Каждый комментарий любого психоаналитика является важным. В современном психоанализе принято идентифицироваться с работой другого аналитика, чтобы понять, как он работает, и чтобы это понимание интегрировать потом в свой рабочий аналитический инструментарий, в свои рабочие пространства. Однако высокомерие и хамство некоторых добрых коллег интегрировать не обязательно (добрая шутка). Ставя высшим критерием безопасности пациента создание приватности для пациента, я сказал о пациентке всё возможное, всё, что я сказал. Точно такой же важный критерий – отношение к пациенту: то, что говорит пациент, мы принимаем, как абсолютную правду, и не подозреваем теперь, как было пятьдесят лет назад, во время царствия Эго-психологии, совсем не подозреваем пациента в скрытности, будто бы он что-то скрывает, каким-то образом злостно сопротивляется или злостно защищается. Поэтому мы опираемся на данность, воспроизводимую пациентом. Тогда открываются двери в неизвестные пространства внутри пациента. Если же мы начинаем беспокоиться о сопротивлении и защитах, то мы, тем самым беспокойством, запираем дверки в неизведанные миры или пространства пациента, дверки, показанные нам мельком, на дополнительные замочки. Я обсуждал продемонстрированные выше сны со студентами, студенты нашли в них много злости. Т. е. мы можем думать – в снах пациентки много агрессии. Много агрессии… и что это нам даёт? Мы можем выяснять, связывать, анализировать и интерпретировать ассоциации пациентки (лучше вначале для себя – и приглядеться, хотели бы мы услышать нечто подобное, будь эти сны нашими). Хороший, надёжный, известный давно, путь… и мы никогда не дойдём до цели, потому что познать психику другого человека полностью невозможно.
Говорили студенты и о конфликтах. Часть информации, конечно, я дал: пациентка на седьмом году анализа, основные её конфликты уже высветились и частично проработаны за промелькнувшие годы. Дополнительно напомним себе – чистое знание о себе почти ничего не даёт. Оно не даёт для переструктурализации почти ничего, знание как таковое не даёт никаких изменений. Знание может подвигнуть пациента на определённые действия в его жизни, на исправление неудач, но совершенно не трансформирует ни сами внутренние пространства, ни миры внутренних пространств. Мы знаем и помним работы Дэвида Лихтенберга. Опыт пациента никоим образом не ломается, не выбрасывается, не перестраивается, этот опыт у него остаётся… а получает пациент в анализе новый опыт, могущий конкурировать с прежним. Исключительность линейной модели Фройда (интерпретация – изменение) – уже давно принадлежит истории. Да, мы знали – есть последействие, происходит повторная травматизация, развивается невроз, потом мы интерпретируем пациенту причины его внешних и внутренних страданий, у него происходит перестройка на уровне Супер Эго, Эго, каким-то способом всё опять выдавливается в Ид, и пациент становится совсем другим человеком.
