Голос его из пустой комнаты звучал так, точно он говорил в рупор. Аверьяновна отчужденно поджала бледные губы.
— Дык я…
— Вот и отлично, — обрадовался он. — Всегда говорил — мир не без добрых людей.
— …чай не повариха тебе, — досказала старуха.
— А я неприхотливый. Как сумеете. Все съем.
Она выпрямилась, сказала обиженно:
— Ты что думаешь — готовить не могу? Перекрестись. Чай, не даром на свете прожила.
— Я так и думал сразу. Вот распакуюсь и принесу деньги. В какой валюте лучше? В рублях, в долларах? А, может, в лирах?
Аверьяновна сердито махнула рукой.
— Ну тебя, право что… Неси, какие есть.
Повернулась резко и, не оглядываясь, прямо держа плоскую спину, зашагала к себе.
3
Глубоко вздохнув, Генка нырнул и открыл под водой глаза. Снизу, со дна озера, навстречу поднимались негреющие лучи; там, на дне, казалось, лежало второе солнце, озерное, зеленое, мягкое. Он опускался, тянул к нему руки, зыбкие и странно длинные в воде, а солнце опускалось все глубже и глубже, призрачно переливаясь, маня его своим светом. Затеснило грудь — не хватало воздуха. Он перевернулся и посмотрел вверх. Поверхность озера, изломанная легкими всплесками, была высоко над головой. По ней, медленно перебирая ногами, плыл Юрий Петрович, тянул за собой бурунчик. Над ним светило солнце, земное, горячее.
Генка вынырнул, отдышался и закричал:
— Дядь Юр-ра-а-а!.. А там другое солнце!
— Где?!
— А на дне!
Сверкнув, как рыба хвостом, мокрыми ногами, Бухалов ушел под воду. Скоро показался опять.
— И верно.
Выбравшись на горячий песок, Генка побежал, широко разбрасывая ноги, замахал над головой сиреневой майкой, как флагом. Устал и сел, запыхавшийся, возле самой воды, сыпал золотистыми струйками песок из ладоней на ноги. Все этим летом он воспринимал здесь свежо. Закончив в соседней деревне начальную школу, он впервые жил зиму не дома, а в городе — в интернате — и соскучился по лесу, по озеру, по дальним, поросшим соснами горам, похожим на синие тучи, встающие за лесом. И теперь водил Юрия Петровича по знакомым местам, сам открывая их словно заново.
Утрами под черемухой Бухалов делал зарядку. Лицо его после сна было розовым, на руках и спине ходили мускулы. Генка натягивал майку, торопливо бежал вниз и пристраивался рядом.
— Раз, два… Раз, два… — приседая, командовал Юрий Петрович.
После зарядки они шли на берег озера, к роднику, одетому в окованную железными обручами бочку без днища — гнутые доски почернели и набухли от воды, словно спаялись. Юрий Петрович маленькими глотками пил ледяную воду и уверял, что пить ее перед едой очень полезно. Потом купались, завтракали и часто уходили в лес. Возвращались к обеду — с белыми царапинами на коже от веток, облепленные паутиной. От нагретых тел пахло травами и хвоей.
