— Mein Gott, Willie! — закричала она и бросилась к сержанту. — Willie, sonny! Willie, mein junge.*
— Mutti!* — Мальчишка вырвался из рук сержанта и бросился навстречу.
— И в правду матка знайшлася, — пробормотал Ройко.
— Willie, meine kleine Willy, — ревела в голос женщина, непрерывно целуя сына, — du lebst! Was für ein glück! Du lebst!*
— Mutti, — плакал Вилли. — Ich war so schrecklich. Dort werden alle erschossen. Angst…*
— Ja, mein sohn. Jetzt ist alles vorbei. Jetzt wird alles gut.*
И немка, обняв сына, настороженно посмотрела на сержантов. Вилли повернул голову и посмотрел на Бейсенгали.
— Mutter, hab keine angst, — прошептал он, — Abu ein sehr guter. Er ist mir zu essen gegeben.*
— Danke… — сказала немка. — Danke für meinen sohn.*
Подошел какой-то старик в запыленном пальто, неся в руках пустую миску и кусок хлеба. Он опасливо покосился на сержантов и, поставив перед ней посуду с хлебом, обратился к женщине:
— Ihr brot, frau. Sie Ihre portion auf den boden fallen. Ich verstehe, Ihr sohn hat sich gerettet, aber geben, ob die russen sie noch brei?*
Ройко и Абулхаиров ничего не поняли, но сообразили, что речь идет о еде. Младший сержант подобрал миску и решительно направился к полевой кухне. Чуть оттиснул в сторону стоящего первым пожилого немца.
— Чуеш, браток, — обратился Ройко к кашевару, — кинь подвийну для теи нимки. Син у ней знайшовся. Прямо з вогню його витягли.
— Да не жаль, — улыбнулся тот и вывалил в подставленную посуду полный чепрак. — Держи.
— Спасибо, браток.
Миску младший сержант сунул немке, вручил ложку, а сам присел рядом с Абулхаировым на поваленный столб, искоса наблюдая за трапезой. Женщина ела мало, больше кормила сына. Но было видно, что она сама очень голодна.
— Ну, вот что… — начали говорить одновременно сержанты. Переглянулись и, не сговариваясь скинули свои мешки, развязали и начали выкладывать имеющиеся у них продукты. Тушенка, хлеб, сало…
— Вот, — показал сержант на сложенное, — это все вам…
Женщина посмотрела на продукты, потом на сержантов, вновь на продукты, и замотала головой.
— Nein, — потупилась немка, плача, — ich kann es nicht nehmen… ich kann nicht, herr feldwebel.*
Сержанты переглянулись, поняв её правильно.
— Бери! — строго сказал Ройко. — Голодно ведь будет.
— Тебе сына растить, — добавил Бейсенгали. — Хороший у тебя сын. Настоящий джигит!
И сержант подвинул продукты ближе к женщине. Потом оглядел её, чуть подумал, затем вынул из мешка кусок белой ткани, переложил все продукты на нее, завязал узелком и сунул немке в руки.
