Лейтенант взглянул на Ройко, затем на спящего малыша, потом на пленных.
— А эти? — кивнул он в сторону немцев. Те чувствовали себя неуютно под прицелом 122 миллиметрового орудия.
— Конвоируем к месту сбора, товарищ лейтенант, — доложил старший конвоя.
— Ясно, так идите.
— Есть! — ответил Абулхаиров. — Товарищ лейтенант, а не подскажите — где немцев гражданских найти. Мальчонку сдать бы кому на руки.
— Откуда я знаю! Хотя… — танкист на мгновение задумался и махнул за спину. — Там через пару кварталов, баррикада будет, вот аккурат за ней, сразу направо. Там наши полевые кухни развернули. Видел там наши немецких баб да стариков подкармливают.
— Невже! — удивился Ройко. — Нимцив годують?
— Что, не веришь? — усмехнулся танкист. — Так иди и посмотри.
Сержанты пошли в указанном направлении.
— Бач, и не подумав би, — задумчиво пробормотал Ройко, — что наши немцев кормить будут.
В пылающем здании справа что-то затрещало, затем начали обрушаться перекрытия. Сержанты быстро отошли на противоположную сторону. Но их все равно обдало дымом и пылью.
— Ось адже! — выругался младший сержант.
Мальчишка завозился и открыл глаза.
— А-а-а… Абу! — вдруг закричал он.
— Ти що це? — удивился Ройко. — Ти що?
— Абу! — Вилли вывернулся из рук младшего сержанта и с воплем кинулся к Абулхаирову. — Абу!
Бейсенгали подхватил Вилли и тот крепко прижался к груди, обняв сержанта за шею.
— Абу… — прошептал мальчишка. — Абу…
— Ну что ты, малыш, — успокоил его сержант, — чего испугался?
— Приснилося може чого? — предположил младший сержант.
— Возможно. Ребенок ведь…
Абулхаиров поставил мальчишку на брусчатку и присел.
— Тагы шанды,* — пробормотал Бейсенгали и начал отряхивать одежду Вилли.
— Und wir hier gelebt,* — произнес тот, и показал на горящее здание.
— Монды?* — обернулся Абулхаиров.
— Ja, es war unser Haus.*
— Егер анасы кайда?* — спросил сержант, обтирая носовым платком лицо мальчишки.
— Weiß nicht, — захныкал Вилли, — verloren.*
— Егер жас салт боласыз, жылай болмайды! — строго сказал Абулхаиров. — Егер анашым таба бизге берсин.*
Ройко стоял и смотрел удивленно то на Вилли, то на сержанта.
— Темиртасич, ти що, по-нимецьки розумити став? — наконец спросил он.
— Да что тут понимать-то? — поднялся Бейсенгали, беря Вилли за руку. — Ребенок же. Пошли, Михаил Петрович, вон вроде та баррикада…
У полевых кухонь толпились люди, в основном женщины и старики. Кашевары раскладывали порции большим черпаком в подставленные миски. Получив свою долю, люди отходили в сторону, сразу начиная жадно есть, и лишь некоторые, придерживая посуду, торопились куда-то. Одна женщина только отошла от полевой кухни, как вдруг вскрикнула, выронив миску с кашей.
