— Это мне стыдиться? — возмутилась Гюли и… заревела, вытирая по-детски кулачком слезы. — Кто тебя звал, проклятый, приехал, опозорил, жениться не хочет и еще поучает.
Мир-Джавад, не обращая внимания на ее слезы, открыл сейф, достал фотографии. Гюли продолжала рыдать.
— Перестань реветь, хватит. Полюбуйся на эти картинки, они настоящие.
Мир-Джавад швырнул фотографии на стол перед Гюли, а сам отошел к окну, он столько раз любовался фотографиями, что знал их наизусть: на всех видна была Гюли, голая и в таких позах, о которых она, он был уверен, и не подозревала… И лишь на одном, на последнем снимке был виден голый партнер — сардар Али.
За окном шел снег, редкие прохожие торопились покинуть негостеприимную, продуваемую насквозь улицу… За спиной Мир-Джавада послышался стук упавшего тела. Мир-Джавад испуганно оглянулся и бросился к Гюли. Она лежала на ковре, зажав в руке ту, самую последнюю, фотографию. Мир-Джавад стал ее целовать, пытаясь привести в чувство, а затем, почти не раздевая и не раздеваясь сам, жадно овладел ею. Его конвульсии или тяжесть тела привели Гюли в сознание. Увидев над собой, так близко, его лицо, не осознавая происходящего, она тихо прошептала:
— Неужели это — он?..
Мир-Джавад молча встал с нее, бесцеремонно застегнул, не прячась, штаны, помог подняться Гюли, усадил ее на диван.
— Он, это — он! А я, это — я!.. Ребенок — мой, а об остальном тебе знать не полагается. Есть вещи, о которых не только знать, думать опасно. Я тебе не советую…
Мир-Джавад положил фотографии в сейф, достал стоявшую там же на полке бутылку марочного коньяка, налил полстакана и заставил выпить Гюли.
— Пей, пей, ты вон какая бледная, как снег, холодная, как лед, тебе вредно, ребенку вредно, пей и не разговаривай.
Гюли, не сопротивляясь, выпила коньяк, сразу порозовела, дрожь в теле исчезла. Дурной сон, на который так надеялась Гюли, не проходил, наоборот, она вдруг ощутила весь ужас реальности, неотвратимости настоящего…
— С сегодняшнего дня ты у меня работаешь секретарем, первая твоя обязанность, кроме любви, стоять на страже этого кабинета… Да это, впрочем, и в твоих интересах: в сейфе лежат фотографии… Пленок там нет, не трудись вскрывать, — пошутил Мир-Джавад. — Ребенка рожай, хорошо, что ты его оставила… Слушай, идея! Давай я тебя выдам замуж за одного старика: богатый, собственный дом имеет, не будешь ни в чем нуждаться, и спать с ним не надо. Высше, э!
Гюли смотрела на него, но ничего не видела и не слышала. Перед глазами стоял огромный огненный шар, из которого молниями вылетали одна за другой порнографические фотографии, затем в центре шара Гюли увидела раздутое до безобразия лицо Мир-Джавада, с торчащими изо рта, как у вампира, клыками. Шар неожиданно лопнул огненными рваными клочьями и… Гюли ясно поняла, что она целиком и полностью во власти этого любящего ее, она это твердо знала, вернее, чувствовала, человека, и единственное, что ей разрешается, это — полностью подчиниться его прихотям и желаниям. И Гюли решила подчиниться…
