В дверях стояла экономка с секундомером, уперев одну руку в бок, другой держа прибор. Всматривалась в бегущие стрелки. Засекла время, за которое слуги накрыть стол должны. Экономку все боялись. Злая и жестокая! У неё прав больше, чем у других слуг. Раздавать наказания и выпороть любого – её право. Барин Петр Алексеевич её назначил. Подняв голову, она заметила кухаркиных детей, болтающихся без дела, которых быть тут не должно! Глаза её сузились, губы поджались. Она направилась к детям. Предупреждая её вопрос, испуганная Марфуша выкрикнула:
– Анна приказала к семи прийти! Их развлечь.
Экономка, убрав секундомер в карман, посмотрела на часы:
– Сейчас 18.45, – и постучала костлявым пальцем по циферблату.
Положение спасла барыня Софья Александровна. Выходя на веранду, вступила в лужу, налитую поломойкой, нога в дорогой туфле заскользила. Безуспешно пытаясь сохранить равновесие, она вскрикнула и неминуемо бы упала, не подхвати её служка в голубом переднике. Экономка, забыв о детях, побежала к барыне. Софью Александровну усадили в кресло, сняли туфлю. При ощупывании ноги она вскрикивала. Доложили барину. Он сбежал по ступенькам, велел вызвать врача и, взяв жену на руки, отнёс наверх.
Всё это произошло так быстро и неожиданно, что дети забыли, зачем пришли. Ровно в семь спустилась Анна с Петей.
– Ваша маменька Софья Александровна упала! – начала Марфуша.
– Я знаю, ничего страшного, папенька говорит – вывих. Ну что, играем?
Дети согласно кивнули. Пете для игр няньки надели рубашку холщовую под поясок и брючки, закатанные до колен. Анна в утреннем легком платье. Ещё позвали прачкину дочку Фросю – грузную восьмилетнюю девочку, знающую точно все правила дворовых игр. И началось! Бегали без устали, переиграли во всё, что можно, посбивали ноги. В азарте время летело. Пётр был счастлив. Гриша старался всячески приблизиться к Пете, чтобы подружиться с ним. Давал советы, принимал его сторону в споре. Пётр был возбужден, замечал только одно: к нему отнеслись как к большому, давали водить в свою очередь. Особенно в пятнашках Петя понял, что не поддается ему никто. Никак не угнаться ему за ними, поэтому, когда засалил наконец Фроську, то радостно завопил. Играли дотемна. В доме уже нагрели няньки воды, ожидая детей. Но никак домой им идти не хотелось. Пока барин не спустился и не позвал.
Купая Анну, причитали няньки:
– Ну уж вы, Аннушка! Вся в ссадинах. Это разве ж можно? И вот синяк на ноге, и царапина. Жжёт? Вот так вот и есть, когда с сельскими-то играешь! – закутав в большое полотенце, усадили её на кровать, промокнув аккуратно ранки, переодели ко сну. – С маменькой всё в порядке – ушиб. Ваш папенька оказался прав, – уже шёпотом, закрывая в спальню дверь и выключая свет, доложила нянька.
