– Это сон, сон, сон, – шептала она.
Но про себя, конечно, губы не слушались, были как деревянные. Она сидела на полке высоко рядом с другими игрушками в огромной комнате с белоснежными шторами. Окно, раскрытое настежь, впускало солнечный свет и утреннюю прохладу. Воздух раздувал тюль. На пушистом узорчатом паласе на коленях стояла девочка лет одиннадцати и плакала навзрыд, пытаясь собрать рассыпанное ожерелье из черного жемчуга. Девочка была нарядно одета: в тончайшую батистовую блузку с рукавами и юбку с корсажем. Рядом стоял мальчик лет четырех. Но не плакал, а истошно кричал на весь дом. От крика закладывало уши. Как ни странно для раннего утра, мальчик был одет в костюм для верховой езды. «Это огромная детская, – догадалась Валя, – судя по количеству разбросанных игрушек». Вбежали женщины разных возрастов, в фартуках и без них, подняли ещё больший истошный крик.
– Няня, няня, Петя порвал мои бусы, маменька будет ругаться! – в рыданиях причитала девочка.
– Это не я! Мерзавка! – кричал мальчик, топая ногами в малюсеньких кожаных сапожках. Одна из женщин, в белом платье и красивом ажурном фартуке, упала перед мальчиком на колени, пытаясь вытереть вспотевшее лицо и утешить. – Отойди немедля! – завизжал Пётр и со всей силы ударил няньку по щеке. Она отшатнулась, но продолжала пытаться вытереть вдруг выступившие у мальчика слёзы.
В это время вошла худая высокая дама в чёрном скромном платье в пол. В ее жилистых руках с длинными худыми пальцами была зажат журнал. Она злобным взглядом окинула прислугу. Спокойным, но громким голосом велела отнести мальчика в его покои:
– Раздеть, дать успокоительного чаю, уложить в постель. Собрать весь жемчуг на пересчёт. Должна быть семьдесят одна жемчужина. Недостанет – всех выпорю!
Нянька, до того вытиравшая мальчику слезы, подхватила его на руки, утешая. И в эту секунду Валя заметила, как мальчик пухлыми пальчиками прихватил жемчужинку с пола и опустил в карман. Это больше никем в суматохе замечено не было. При этом он продолжал вырываться, выгибаясь на руках, крича:
– У меня конная прогулка! Отпусти меня, дрянь! Маменька! Маменька!..
Мальчика унесли. Теперь все занялись поиском жемчужин, толкая друг друга локтями, ползая по полу и заглядывая в щели. Девочке помогли подняться и, вытирая слёзы, вывели из детской. Вскоре все было собрано в деревянную резную шкатулку. Двери закрылись, наступила тишина.
Валя попробовала повернуть голову, это получилось со скрипом. Вернее, вообще не получилось. Такое ощущение, что голова пришита к телу. Тогда подняла Валя руку с трудом до уровня глаз. И чуть в ужасе не закричала. Её глаза смотрели на фарфоровую кукольную руку. Совершенно гладкую и блестящую. Пухлые кукольные пальцы цвета молочной карамели не желали соединяться. Лишь мизинец подвинулся буквально на миллиметр. Ноги Вали были широко расставлены, как у сидящей игрушки. На пухлых кукольных ногах – Валины кожаные сандалии и ажурные гольфы. Еле опустив глаза, убедилась: и платье надето её же – белое в красный горох. Тогда попыталась Валя братьев позвать: «С-с… Ш-ш… с…» – но изо рта вырывались лишь непонятные звуки. При попытках говорить горло саднило и драло, будто во рту солома. Но Валя упорная девочка. Пробовала и пробовала. Вскоре что-то похожее на «С-с… а-а… ш-ш-ш…» у неё всё же получилось.
