– Ох, ну дай-то бог, – вздыхает мама. – А с Филиппом-то что в итоге?
– Ну вот мы с тех пор и не разговариваем. Я тогда сказала, что он не должен был всё это от меня скрывать. И обманывать с мейлом.
– Правильно, не должен был, – соглашается мама.
– А он сказал, что не хотел, чтобы я разочаровалась.
– И это тоже правильно.
Некоторое время мы молчим. А потом мама говорит:
– Нет, всё-таки он очень хороший мальчик, Жень. И слава богу. Дети и должны быть лучше родителей. Он хотел тебя защитить, но не знал, как это лучше сделать, и сделал, как сумел. Ещё научится. Трудно быть по-настоящему хорошим старшим братом, хорошим отцом, хорошей мамой… Уж я-то знаю, этому нужно учиться – каждый день. Но я буду стараться, Жень. А у Филиппа, между прочим, есть все задатки.
Я киваю.
– Тут вот ещё что. Он всё-таки сказал мне настоящий мейл. Как ты думаешь, написать или не стоит?
– Ой, Жень, я даже не знаю. Как тут советовать? Тут важно, как ты сама думаешь и чувствуешь, чего тебе самой хочется.
– Ну вот я и не знаю, чего мне хочется, – отвечаю я. – С одной стороны, интересно, а с другой…
Я не могу выразить, что именно там, с другой стороны. Это скорее картинки, а не слова. Пляж, синее небо, семья под жёлтым зонтом. Или красным. Я представляю, как Ева смотрит в это безоблачное небо и щурится от яркого, счастливого солнца – в её жизни ещё не было ни одного пасмурного дня.
Вот она бежит вприпрыжку по раскалённому песку к воде, наступает на край расстелившейся перед ней волны, и море холодит ей пятки. Она наклоняется, чтобы поднять ракушку. Папа, конечно, расскажет ей, что внутри каждой ракушки живёт песня моря. И даже если увезти ракушку далеко-далеко – в пустыню, в заснеженные горы или в непролазную чащу, – море всё равно будет слышно.
Ева ужасно удивится и будет весь день прислушиваться к морю в ракушке. И воображать заснеженные горы и непролазные чащи – далёкие, холодные и удивительные.
Евино море совсем рядом, она может к нему прикоснуться. А моё – далеко. У меня есть только ракушка.
Наверное, поэтому я до сих пор и не написала папе.
Мама прихорашивается и суетится: поправляет салфетки, придирчиво изучает на просвет стаканы, чтобы никаких разводов, смахивает со скатерти крошку, заливает в чайник воду, проверяет, нет ли на столешнице пятен. Мы ждём в гости Филиппа и Нину Александровну.
«Я уж думал, ты больше не захочешь со мной общаться», – написал Филипп в ответ на моё приглашение. Он думал, что я его не прощу. Ну а как я могу не простить?
