Так, занятый каждый своими мыслями, вошли они в попутное селение Алмон.
Глава 8
– Мир приходу твоему! – приветствовал судья и пророк вошедшего через бронзовые ворота красавца-великана.
– Мир и тебе, – ответил Шаул.
Внезапная радость охватила его. Шаул встал на колени и приложил губы к щеке незнакомого старца, потом поднялся и вместе с Иосифом пошёл за этим встретившим их человеком, удивляясь наряженному по-праздничному селению и людям в белых одеждах и венках. Над Алмоном замерло бирюзовое небо.
Войдя в праздничную толпу, они вместе с ней под барабаны и напевы дудочек стали подниматься на Божий холм. Рядом двигались девушки-танцовщицы. Они кружились на ходу, звенели глиняными колокольчиками на ногах и руках и вскидывали над головой связки бубенцов.
Шаул наклонился к старцу и, покраснев, спросил:
– Как бы мне найти провидца? Говорили, что он может прийти в Алмон, но тут, видимо, какой-то праздник.
– Это – я, – на ходу ответил старец. – Меня зовут Шмуэль.
– Как? – из-за веселья вокруг Шаул ничего не слышал.
– Шму-эль.!
– Как нашего судью и пророка, – засмеялся Шаул.
– Нашлись ослицы отца твоего, – крикнул ему Шмуэль.
Тут только Шаул осознал, что этот приветливый человек и есть судья и пророк из Рамы.
За каждым поворотом к шествию присоединялись нарядные дети с зелёными ветками в руках. В утреннем воздухе пахло мёдом, лента широкой, очищенной от щебня дороги вела наверх, к сложенному из громадных камней жертвеннику. Народ всё время прибывал, заполняя склоны Божьего холма.
Растерянный, оглушённый праздником Шаул оглядывался по сторонам, высматривая укрытие, но и догадываясь, что при его росте остаться незаметным будет невозможно. Любопытство алмонян к гостю возрастало: кто это и зачем его привёл на праздник судья и пророк?
Зато Иосиф чувствовал себя превосходно и болтал с двигавшимися неподалёку танцовщицами.
Понемногу Шаул стал успокаиваться и приглядываться к происходящему на Божьем холме.
Поддерживаемого слугами старика провели через толпу и усадили на скамью неподалёку от жертвенника. Два высоких юноши в белых рубахах и с медными обручами левитов на головах встали по обе стороны от старика.
– Это – Зхария бен-Мешалем с сыновьями, – сказала девушка, указывая взглядом на старика.
Шмуэль уже побывал внизу. Убедившись, что бык не имеет изъянов, он разрешил начать праздничное жертвоприношение и возвратился наверх, к жертвеннику. А внизу его сменил мускулистый левит по имени Ёах. К нему подвели стреноженного быка, тот мотал головой, глаза, налитые кровью, высматривали врага. Ёах положил ладонь на темя быка, и тот сразу притих. Подошёл левит с длинным бронзовым ножом и передал его Ёаху. Он пропел короткую молитву и с последним звуком ударил быка ножом под горло. Животное повалилось к ногам человека, заливая кровью босые ступни левита. Ёах отступил в сторону, ему подали кувшин с водой для омовения, а тушу быка окружили другие левиты. Одни из них собирали в сосуды кровь, несли её наверх и выливали на углы жертвенника, другие готовились снимать шкуру, отделять и промывать внутренности перед тем, как поднять их к жертвеннику для всесожжения, третьи уже разводили костёр наверху. Все левиты были из числа экзаменованных Шмуэлем в саду у Зхарии бен-Мешалема. На них были рубахи из отбеленного льна, подпоясанные ремнем шириной в три пальца, и красные головные платки. Одежда самого судьи и пророка, приготовленная ему жителями Алмона, отличалась от левитской тем, что в ткань было вплетено несколько золотых нитей, сиявших на солнце.
