Есть еще один момент, с которым я коренным образом не согласен с Мурадом Аджи. Это с именем Бога, которых у тенгриан было пять — Тенгри, Бога, Алла, Ходай и Гозбоди. Я не против, более того, даже могу признать, что русское слово Бог произошло от тюркского, и что арабское Алла тоже восходит к тюркскому имени Бога Тенгри, выводимого из молитв, которые использовались в религии тенгриан, однако ведь давным-давно всем известно и не требует доказательств, что семитское «иль» — это древнейшее обозначение Бога и многих слов, относящихся к общению с Богом или производных, «божественных». Еще прежде, изначально (посмею сказать: в IX тысячелетии до н. э.) древние русичи говорили «иль», произнося имя своего языческого божества Илии (Ильи). Поэтому ничего удивительного в том, что тенгриане, вышедшие из Сибири гораздо позже других народов, так же, как и русские, восклицали: «Иль-Ла!», — причем произнося при этом, как вы видите, два имени — бога Ильи и богини Лады. Впрочем, возможно, что произносили имена и другой пары — «Лель-Ла»… Вполне понятно, что семиты, аккадцы, к примеру, завоевавшие Шумер, сами же и растворились в его культуре, соответственно восприняв вместе с другими атрибутами ее и восклицание «Иль-ла» («Алла»), Совершенно ясно, что имя бога произносилось и как слово «бог» — это известно по многим языкам, особенно по русскому. Это доказывается и по Европе, когда обращение «леди» англосаксов вышло из имени Лады, а артикль «де», «ди», «ду» у разных народов — галлов (франков), кельтов, германцев, испанцев и т. д. (де Ланда, д'Артаньян) — есть продолжение почтительного отношения к господину, как к богу («Дэо», «Дао», «Дэу», «Дэв» и пр. Кстати, Дэв — тоже одно из божеств русичей, или ариев). Ну, собственно, на этом как бы и заканчивается ряд моих возражений Мураду Аджи. В остальном его книга написана настолько доказательно и страстно, настолько с любовью к прошлому своего народа, что ничего кроме восхищения автором не вызывает. Впрочем, вполне может вызвать и ярые протесты со стороны крайних националистов как в европейской среде (тех же норманистов), так и в русской, ибо великий русский народ, один из самых «старых» на планете, такого рода «патриотизм», ослепленный бездоказательными лозунгами, только унижает. И, как уже если не подчеркивалось, то уж во всяком случае подразумевалось, русский народ не нуждается ни в каких защитниках его истории, ибо она говорит сама за себя, а от историков требует лишь объективности.
