– Как ангел, – добавил он, и дрожь в его голосе бросила ее в жар.
– Но я не ангел, – выдавила она. – И даже не слишком спокойна по натуре. Хотя питаю глубочайшее отвращение к конфликтам. А сегодня…
Она показала на платье.
– Это тоже не я.
– Обольстительное? – спросил Стантон. – Я обольщен.
Теперь Эди понимала, как Казанова приобрел свою репутацию. Должно быть, обладал способностью смотреть на женщину с расплавляющим желанием во взгляде. И конечно, любая падала в его постель.
Она постаралась взять себя в руки.
– Я похожа на царицу Вавилонскую. Но на самом деле я куда более обыденна.
– Я тоже не часто надеваю килт, хотя люблю носить цвета своего клана. Но при ветре очень мерзнут ноги.
– Килт вам идет, – улыбнулась Эди. Ни одна женщина в здравом уме не сказала бы иначе, когда килт надет именно на такого мужчину.
– А это красное платье идет вам.
Последовал момент многозначительного молчания.
Гауэйн понизил голос:
– Я бы хотел стянуть вниз рукава…
Эди прикусила губу. Дыхание перехватило.
– И облизать вас, начиная с губ и заканчивая…
– Вы не должны так говорить, – прошипела Эди. – Что, если кто-то услышит?
– Разразится скандал. Возможно, нас заставят немедленно пожениться. Вы разрешаете мне устроить скандал, миледи?
Его глаза сверкали чем-то более яростным, более жарким, чем злорадство.
Эдит застыла, потрясенная силой увиденных в них эмоций. Как это случилось… между ними? Что это такое?
Неужели люди именно так влюбляются друг в друга? После какого-то пятиминутного разговора? Неужели она влюбилась в мужчину только потому, что он красив и хорошо смотрится в килте? Конечно, он еще и умен, у него красивый голос, и он остроумен… и хочет ее. Хочет больше, чем Эди могла себе вообразить.
Да. Она влюбилась.
Хозяйка поднялась; ужин был закончен. Джентльмены отправятся пить портвейн в библиотеку, дамы удалятся в музыкальный салон на чай.
Эди сообразила, что не ответила на вопрос. Герцог протянул руку и помог ей подняться.
– Не желаю ждать еще четыре месяца, чтобы жениться на вас, – заявил он, сжимая ее руки с таким видом, словно готов пустить на ветер все правила приличия и поцеловать ее прямо здесь. И тогда точно разразится скандал!
– Мой отец часто говорил, что не одобряет коротких помолвок.
К собственному возмущению, Эдит обнаружила, что задыхается как шестнадцатилетняя глупышка. Но все же она упивалась выражением его лица, чувствуя себя так, словно музыка играет в ее венах.
– Возможно, я сумею убедить его передумать.
