– Ты ищешь любой повод – любой! – чтобы поспорить. Ужин оказался для меня трудным. Я не знал, как себя вести с собственным сыном.
Черт побери! Оливер за ужином все время играл с едой, вываливая большую часть на стол, а Сара лишь ласково его журила! Личные же воспоминания Рауля о приеме пищи в детстве – это полное молчание. За малейшее нарушение правил поведения следовало наказание.
– Я действительно не знаю, как вести себя с Оливером.
Ошеломленная этим откровенным признанием, Сара пожалела о своей вспышке. Рауль, такой умный, такой всезнающий, вдруг оказался в полной растерянности.
– Извини, Рауль. Я должна искупать Оливера перед сном.
Сара вернулась сорок пять минут спустя и выглядела свежей, как маргаритка. Рауль же чувствовал себя так, будто провел десять раундов на ринге.
– Мне кажется, что Оливер начинает оттаивать по отношению к тебе, – бодро заметила она.
Рауль выразительно приподнял брови, демонстрируя скептицизм.
– Из чего это ты сделала такой вывод? – Он провел рукой по волосам, затем качнул головой с коротким, сухим смешком. – Не надо представлений, Сара. Да, я совсем мало знаю о детях, но мой IQ позволил мне понять, что моему собственному сыну нет до меня никакого дела. Ты права, все эти игрушки – потеря времени и денег.
– Ты просто не имел дела с детьми и не понимаешь хода их мыслей. Оливеру нравится раздвигать границы – в любом смысле. Это характерно для большинства детей, Рауль. Он будет долго возиться с едой, пока я не проявлю твердость; будет канючить, упрашивая дать ему еще пять минуточек; прочитать еще одну сказку или позволить съесть еще два шарика мороженого.
– А как насчет дисциплины? – сердитым тоном осведомился Рауль, которому была совершенно непонятна такая легкомысленность Сары.
– С ней все в порядке. Просто нужно понимать, когда следует проявить твердость, а когда не стоит.
Сара внимательно посмотрела на Рауля. Человек, способный двигать горы, вдруг обнаружил у себя ахиллесову пяту. Она была уверена, что он не станет просить ее о помощи. Он ведь был упрямо, безумно гордым. Просить о помощи – значит признать свою слабость. А Сара знала, что для Рауля это немыслимо.
Но помочь ему – это их единственный выход сейчас.
– Знаешь, Оливер в восторге от машины. Вечером я уберу все другие подарки, которые ты принес, оставлю только ее. Остальные же буду выдавать ему время от времени в качестве поощрения за что-нибудь.
Рауль сидел, откинувшись на спинку стула и сцепив руки на затылке. Глядя на Сару, он вдруг подумал, что время не изменило ее. Впрочем, нет. Она больше не была той светловолосой влюбленной девушкой, которая отдала ему всю себя с безоглядной щедростью. Ее взгляд стал тверже, и Рауль внезапно осознал, что эта твердость всегда присутствовала в ее глазах. Просто тогда он ее не распознал. Воздух между ними по-прежнему искрил, хотела она это признавать или нет, но появилось и еще что-то…
