– И это все?
– Это все.
– Я не верю тебе!
– Эта история не имеет большого значения, Карлотта. – Родригес стиснул зубы и сжал руку в кулак. Затем расслабил пальцы. – Отец хотел, чтобы я был достойным правителем своей страны. Я был наследником. Когда моя мать ушла, стало очевидно – я буду единственным сыном и наследником. И это придавало еще больше важности моей персоне.
Родригес говорил ровным голосом, его лицо не выдавало никаких эмоций, а холод в его глазах пронзил ее до костей.
– Что он делал с тобой? – спросила Карлотта. – Что он делал, Родригес?
Он посмотрел на свою руку, сжимая и расправляя пальцы.
– Я должен был учиться сидеть смирно. Молчать, пока меня не спросят.
– Ты знаешь, какой Лука… Как вообще это возможно? – Слова застряли у нее в горле. – Как?..
Родригес сглотнул.
– Дело тренировки. – Он говорил спокойно, но в тоне его голоса звучало что-то темное, зловещее. – У моего отца были сильные лошади, и он умудрялся их калечить. Он никогда не колебался, чтобы использовать кнут. – Родригес перевел взгляд на Карлотту: – К счастью, он не смог покалечить меня. Но я научился сидеть смирно, когда это было нужно.
– Родригес… он не…
– Он не использовал лошадиный кнут на мне, нет! У него был металлический прут, которым он бил по моим голеням, когда я был неугомонным. Прут оставлял ушибы, но ничего не повреждал.
Речь Родригеса звучала так, словно он читал книгу. Рассказывал о ком-то другом, а сам казался словно удаленным от всего этого.
– Он не покалечил тебя? – тихо произнесла она.
– Как я и сказал, у нас у всех свои проблемы. Я никогда не голодал и не спал на холоде.
Ей стало больно, обидно за него – за того ребенка, каким Родригес был когда-то.
– Ты говоришь так, как будто это было не с тобой. А если бы кто-то поступил так с Лукой?
Блеск в его глазах напугал ее.
– Это было бы последнее, что удалось бы сделать тому человеку. – И тут он резко встал из-за стола: – Нам пора. Завтра мы рано вылетаем в Санта-Кристобель.
– О… я…
– Я потерял аппетит.
Карлотта поняла – он закрылся от нее, и ощутила боль в душе, словно ее сердце раскололи на части. Словно она обрела себя и вдруг потеряла.
Родригес шел впереди быстрым шагом, Карлотта старалась успеть за ним, пытаясь сократить между ними дистанцию. Он не взял ее за руку, не смотрел на нее, словно отгородился.
Ей стало больно. За Родригеса, за все, через что ему пришлось пройти. А он делал вид, будто все это не важно.
Она видела это и понимала. Потому что жила так же, пряча боль в себе. Или притворяясь, словно этой боли нет и не было никогда.
