– Я не хотела. Но моя сестра могла бы.
– Вы с ней близнецы?
– Да. Но мы совсем разные! И давно уже отдалились друг от друга. Честно говоря, какое-то время я винила Софию. Но со временем все забылось. Да и расстояние сыграло свою роль. Я имею в виду… когда находишься вдали, как можно близко общаться? Последние шесть лет я хранила свой секрет и зализывала раны. Тяжело выстраивать какие-то значимые отношения, когда ты занят тем, чтобы тебя не трогали.
– Я никогда ничего не выстраивал, поэтому для меня это не было проблемой.
– О, так у тебя здесь нет друзей?
– Есть. Я здесь учился в колледже. Друзей у меня было много. И много подружек. Я очень весело проводил время.
– Я так понимаю, в Санта-Кристобеле тебе не было весело?
Родригес нахмурился:
– Я не чувствую себя там как дома.
– Барселона мне больше напоминает тебя.
Барселона была живой. Здесь все было так свободно и непринужденно, здесь отсутствовала та помпезность, которая была присуща Санта-Кристобелю.
– Здесь я тоже не чувствую себя как дома, – покачал он головой. – И не смотри так на меня.
– Как так?
– Как на раненого щенка. Меня никогда не интересовали понятия дома и семьи. Но мне не на что жаловаться. У меня есть еда, есть крыша над головой. У многих людей этого нет. А в Барселону я приехал, чтобы быть вдали от отца. Банальная история.
Он старался придать своему тону как можно больше легкости. И у него это получалось. Но Карлотта знала – эта легкость была только внешней. Потому что его глаза говорили об обратном. В них снова была та ужасная пустота…
Родригес умел очаровывать. В нем присутствовала харизма. Но он умел и притворяться…
Карлотта посмотрела на корзину с едой.
– Мой отец всегда ожидал от меня слишком многого. Я не думаю, чтобы у моих родителей были такие же ожидания в отношении Натальи, до определенного момента. Они просто закрывали глаза на каждую очередную ее шалость. И в какой-то степени это накладывало на меня еще больше ответственности. Я даже завидовала ей. Думаю, именно это и отдалило меня от нее. Мой отец хотел, чтобы я была идеальной, словно ждал от меня компенсации за поведение второй дочери. И когда я забеременела… Я никогда не видела его таким. Он был так зол на меня, так разочарован. Это было даже больнее, чем потеря Габриеля.
– В этой части мы схожи? – спросил Родригес, приподняв брови.
– Возможно.
– Мой отец не знал, что делать со мной, когда я был ребенком. Он один меня воспитывал, поэтому наделал много ошибок.
