Книга Мертвых | страница 4



Еды мне теперь хватит на месяц...

Я смотрю на обезображенный труп девушки и поправляю себя: на месяц и еще дней шесть.

***

Сначала создание своего собственного календаря показалось мне неплохой идеей. Первые лет сорок я действительно каждый день оставлял на стене своей пещеры в горах новые черточки, тщательно вырисованные проледеневшим треугольным камнем, но потом, когда их стало столько, что они полностью стали перекрывать двухметровый пласт породы, мне надоело.

Как выяснилось, сойти с ума не так уж и сложно. Дошло до того, что я одно время перестал оттуда выходить и добывать себе пропитание, а тупо пялился на эти гребаные черточки и думал - в основном о том, что я тут сдохну. Не в силах больше смотреть на потраченные впустую дни, проведенные мною в этой чертовой темнице, я вынужден был уйти оттуда, едва не лишившись разума.

Шесть дней я искал новое жилье. Отморозил два пальца на правой ноге, чуть не потерял от холода нос и левый глаз, когда в него угодила льдинка, и застрял еще на неделю в темной расселине меж хребтами неизвестных мне гор. Кстати, последние оказались обиталищем дюжины шонков, так что пришлось оттуда поспешно сматываться.

Еду я, конечно, с собой прихватить догадался, но она закончилась на четырнадцатый день, а погода все ухудшалась. Снег валил, будто на зло выла протяжнее метель, и из этой бесконечной вьюги теней я отчаялся выбраться. Пришлось отрезать от бока пласты кожи и есть их так - сырыми, лишь бы не упасть в обморок от голода, ведь тогда я бы точно подох.

Нет, я вовсе не напрашиваюсь на жалость, да и обычный человек навряд ли бы тогда выжил, но, во-первых, я находился в изгнании в довольно-таки странном месте, а во-вторых, я вовсе не обычный. То, что со мной сделали в наказание, помогло мне протянуть уже около трех веков и несколько улучшило самочувствие. Бессмертие? Я бы не сказал. Я знал, что если получу рану или не буду есть, то погибну, и это уже отнюдь не бессмертие, а здесь и того хуже - почти бесполезное свойство организма, притупляющее боль.

На двадцатый день боги решили-таки надо мной сжалиться, и погода успокоилась. В течение двух дней еще шел снег, и выл ледяной ветер, но он уже не пытался скинуть меня вниз или вжать в землю до такой степени, чтобы я стал с ней единым целым. Я смог идти дальше.

За сутки я преодолел несколько километров и остановился на ночлег у подножия каменных скал, спрятавшись в разломе, прикрытым с одной стороны толстыми наростами синего льда. От них я отколол несколько маленьких льдинок в форме линз и развел огонь из подготовленного заранее хвороста, хоть и мало надеялся на успех этой затеи.