Весла были тяжеленные, чуть ли не пятнадцати метров в длину. С тупым громыханьем опускались они на место, проседали на уключинах, плюхались лопастями в воду.
Валек весла был толщиной в ногу – бревно бревном – и хвататься гребцам надо было за приделанные скобы. Сухов взялся за тонкую рукоятку, торчавшую с краю.
Оттолкнувшись от причала, галеру вывели на стрежень.
– Весла на воду! И – раз! И – два!
Тут вперед вышли мускулистый барабанщик и пара флейтистов. Пронзительные звуки флейт сочлись с мерными ударами в гулкий барабан, задавая ритм.
Уперев одну ногу в брус, другую в кормовой помост, Сухов вынес весло, погрузил – и потянул на себя.
Павел с Евгением живо подстроились под него, тягая в лад, – сказывался долгий опыт.
Яр больше помогал, чем мешал, а о Шурике можно было и не думать.
Вперед – назад. От себя – на себя. И – раз! И – два!
Прогибался Олег так, что почти доставал кормовую надстройку. И распрямлялся едва не ложась на колени загребному, сидевшему позади него. И – раз… И – два…
Тут молодой, но больно прыткий суаргузин решил самоутвердиться за счет Сухова.
А может, он просто захотел сделать приятное своему шефу, аргузину, укрепляя дисциплину?
Так или иначе, но этот шустрик замаячил сбоку от Олега, гнусненько ухмыляясь да поигрывая кнутом.
Он помахивал плетью, делая вид, что вот-вот огреет Сухова. Видимо, ожидал испуга, вжимания головы в плечи и прочих красноречивых телодвижений.
Однако Олег обращал на него ровно столько внимания, сколько на муху в жаркий день – та тоже жужжит, пристает, успевая избежать рокового шлепка.
Сухов глянул вверх и встретился со взглядом умных глаз де Рюйтера. Дед понятливо сощурился, намечая улыбку.
Не отличаясь особым умом, суаргузин спрыгнул с куршеи в узкий промежуток между скамьей и шкафутом. Теперь его кнут плясал прямо перед глазами Олега.
Неизвестно, что бы на это сказал аргузин, а Сухов отрывисто бросил:
– Пшел вон!
Молодой надсмотрщик пришел в замешательство от подобной наглости, взялся покрепче за кнут – и нога Олега, ранее упиравшаяся в брус, резко ударила суаргузина в промежность, после чего жестко припечатала к дощатому настилу шкафута.
– Х-ха! – сипло выдохнул суаргузин, роняя кнут.
Сухов убрал ногу, и надсмотрщик упал вслед за плетью.
Со шкафута вниз перевесился комит с болтавшейся дудкой, спросил, что с парнем, и Олег вежливо ответил: – Сомлел!
И – раз! И – два! От себя – на себя. Вперед – назад…
