Даймонд обернулся ко мне. Лицо его было в синяках, разорванная в клочья мантия валялась на песке, на белой рубашке тут и там виднелись следы крови, пепла, грязи…
– Играй, Бренна! Не останавливайся! – крикнул он мне…
И ринулся внутрь вихря, который сейчас был не шире одного его обхвата, но от этого не становился менее опасным. Что он делает! Сумасшедший! Я ведь не смогу спасти его!
Но тут я поняла: он хочет достать артефакт. Это он спасает меня.
Я понятия не имела, можно ли отобрать артефакт у действующей стихии. Я боялась изменить мелодию, сыграть что-нибудь не то: а вдруг я сделаю Даймонду хуже? Оставалось только застыть изваянием и играть, играть, играть, не переставая, одно и то же в разных вариациях, доверяя собственному чутью. И моему магу.
Глаза устали от созерцания постоянной круговерти. Приходилось то и дело смаргивать, отгоняя пелену. Я даже зажмурилась, давая им отдых. А когда открыла… Внутри вихря начало что-то меняться. Он загустел и как будто замедлился. Да не как будто, а так и есть: воронка становилась плотной, белой… и неповоротливой. Она уже не кружилась так стремительно, а просто медленно расширялась. Я сбавила темп. Так продолжалось до тех пор, пока она не стала огромным облаком тумана. И тогда я рискнула сыграть другую мелодию – спокойную. Облако на моих глазах истончилось – и разлетелось брызгами.
А я зафиксировала результат.
Даймонд упал на песок лицом вниз, сжимая артефакт в руке. И лежал неподвижно.
Я бросилась к нему. Сара стояла совсем близко, извергая ругательства, но мне было не до нее.
Даймонд дышал, но глаза его были закрыты, когда я ухитрилась повернуть его на бок.
– Где вы там, выходите! – услышала я тревожный голос Ральфа. И спустя секунду менее уверенно: – Вы целы?
Оказывается, он здесь, поблизости.
– Я не знаю, как отсюда выйти! – закричала я.
Сара хрипло захохотала.
– А Баум? Живой он?.. – снова спросил Ральф.
Живой, живой. Да что толку!
Даймонд чуть приоткрыл глаза.
– Сыграй проход, фейри, – проговорил он потрескавшимися губами.
Я осторожно повернула его на спину и вновь взялась за скрипку, которую впопыхах бросила на песке. Еще и проход, значит. Если я и не стану великим креадором или знаменитым контролером, то карьера выдающегося композитора мне обеспечена. Никогда я еще столько не сочиняла.
Ну, если нам удастся выбраться отсюда, конечно.
Голова кружилась – все-таки я тоже устала, да еще как, – поэтому я не стала вставать, а уселась на песок. Проход? Я уверена, это проще простого. Надо только хотеть выйти отсюда.
