Скрупулезно, со свойственной ему обстоятельностью, любовью к точным и непреложным фактам Черский спрашивал: где найден мамонт? целый ли он? есть ли бивни? сохранились ли хобот и уши? есть ли хвост и покрыт ли он шерстью, и какой длины волосы на кончике хвоста?
Прошли около двух тысяч верст по местности, никем не исследованной. По дороге открыли несколько горных хребтов и месторождений каменного угля. Продуктов в обрез, сахар для почетных гостей. Записывает в дневник; «Довольствуемся лишь нравственными наслаждениями».
В Верхнеколымске Черскому стало совсем худо, он исповедался у местного священника и взял с него слово оказать помощь жене и сыну. Но в завещании подчеркнул: «В случае моей смерти, где бы она меня ни застигла, экспедиция под управлением моей жены Мавры Павловны Черской должна все-таки непременно доплыть...»
Когда его вносили на карбас, он, захлебываясь от кашля, наказывал: «Я буду наблюдать, а вы плывите вперед! И когда буду отходить, когда настанет мой последний час — вперед!»
Он до последних дней записывал путевые наблюдения, а когда изнемог, это делала под его диктовку жена. «...Июня 25-го. Всю ночь муж не мог уснуть, сильные спазмы. Пристали к правому берегу. Обнаружили кости бизона. Пробы 238,239,240. Еще пробы. Еще и еще... Муж умирает».
Они пристали к тихой речке с символическим названием Прорва. Черский лежал, закрыв глаза. Вдруг открыл и стал делать распоряжения помощнику: какое лекарство давать жене, если после его смерти с ней станет дурно. А та тихо объясняла сыну, что ему надо сделать, если сама не переживет отца. Черский услышал. Поднял голову и ровным голосом сказал: «Саша, слушай и исполняй!».
Когда он скончался, над Колымой поднялась буря. Снежная буря в конце июня. Тело Ивана Дементьевича было накрыто корой, чтобы предохранить от дождя и снега.
На четвертые сутки буря стихла, и лодка двинулась дальше по Колыме. Дальше, дальше, вперед, как он того хотел.
Они плыли, причаливали к берегам, брали пробы пород. Мавра Павловна продолжала вести дневник. «Взяли раковины с суглинком и торфом. Проба 250»... «Июля 8-го. Дождь»... «Июля 9-го. Дождь»... «Июля 10-го. Дождь»...
На Омолоне тело Черского пролежало еще трое суток, пока местные жители копали могилу и ладили крест.
В небе сияла Полярная звезда.
Засечка последняя
«Млечная мглистость. Скользкие льды. Злобной метели иглы колючие...» — написал о Колыме другой ссыльный, минеролог Петр Драверт.
Колыма могла быть Клондайком.
