Ни лучше, ни умнее после этого фильма мы не стали.
Когда мы шли из кино, Зоя долго молчала и вздыхала, думая о чем-то своем. И наконец спросила:
– Женя, а что такое любовь?
– Не знаю, – сказал я.
Она вздохнула и сказала задумчиво:
– Любовь – это бурное море, любовь – это злой ураган.
Я с ней согласился.
Мы дошли до ее дома. Я быстро попрощался и ушел, решив, что теперь придется завтракать в другой забегаловке.
И вот наступил этот день, которого все ждали в нашем управлении. Утром меня вызвал к себе Силаев. Он сказал, что приказ о моем назначении утвержден и что после праздника я могу принимать дела. С Клавой я до сих пор не помирился. Настроение у меня было отвратительное, мое назначение меня не радовало.
– Ну что, Евгений, выходишь в люди, – бодро сказал Силаев. – Скоро вообще большим человеком будешь. Сегодня сдашь дом, а после праздника примешь дела. Ты чего хмуришься?
– Сами знаете чего, – сказал я. – Халтурить не хочется.
– Что делать? – сказал Силаев. – Не всегда мы можем делать то, что хочется. Райком требует сдать – и против него не попрешь. Теперь такое дело. Первая секция у тебя вроде бы лучше всех отделана?
– Вроде.
– Ну вот. И асфальт возле подъезда есть. А возле других нет.
– Ну и что же? – не понял я.
– Да как же – что? Первый день на стройке, что ли? – Силаев развел руками. – На улице грязно, а комиссия придет в ботиночках, люди интеллигентные.
– Думаете, по грязи не захотят ходить?
– Не захотят, – уверенно сказал Силаев. – Я их знаю. Сам такой.
Мне было уже все равно. Делайте, что хотите, и я буду делать, что хотите, – так будет спокойней.
Я вышел из кабинета. В приемной толкалось много народу. Секретарша Люся бойко стучала по клавишам машинки – печатала акт сдачи-приемки объекта. Возле нее на стуле сидел Сидоркин и объяснялся Люсе в любви.
– Значит, не пойдешь за меня замуж? – спрашивал он с самым серьезным видом.
– Нет, – ответила Люся, – ты уже старый и худой.
– Это хорошо, – сказал Сидоркин. – Помру, скелет сдашь в музей – большие деньги получишь.
– Ты чего здесь торчишь? – спросил я его.
– Богдашкина жду. Поговорить надо, хороший он больно уж человек.
В это время в приемной появился Дроботун – представитель райисполкома, бессменный председатель всех комиссий по приемке зданий. Я его не видел месяца три. За это время он еще больше погрузнел, раздался в плечах, и его военный костюм, в котором он несколько лет назад вышел в отставку, уже расползался по швам. В руках он держал тяжелую от дождя плащ-палатку.
